— Откуда вы знаете, что вакцина удачная?

Доктор Свенсон похлопала свободной рукой по животу:

— Тем же способом, каким убедилась, что фактор пожизненного деторождения действует. Я проверяю их. Больше тридцати лет я регулярно подвергаюсь опасности заболеть малярией и ни разу не болела. Доктор Нкомо, доктор Буди и Сатурны, мы все регулярно заражаем себя. Я заражала лакаши. Я могу показать вам все записи. Спасение — это сочетание коры мартинов и выделений пурпурных мартинетов. Теперь мы это знаем. Надо лишь научиться его воспроизводить.

— А что с компанией «Фогель»? — спросила Марина.

— «Фогель» оплачивает работы. Признаться, я долго выбирала спонсора и остановилась на «Фогель», но в последние годы мистер Фокс стал слишком настойчивым. Его не интересуют перспективы исследований. Он лишь хочет видеть, куда идут деньги. Впрочем, другие компании вели бы себя не лучше. На словах все готовы поддерживать науку, не понимая, что это означает. Доктор Рапп провел здесь полжизни, выполнял работу огромной важности для ботаники и лишь копнул поверхность микологии, науки о грибах, сделав то, что было в его силах. Такие вещи требуют неимоверного времени, целую жизнь. И вы думаете, я дождусь благодарности от людей за то, что я посвятила им свою жизнь?! Все равно какой-нибудь Джим Фокс окажется неспособным это понять. Приезд доктора Экмана стал катастрофой для всех нас. Его смерть повергла всех в уныние. Пару недель мне даже казалось, что я потеряю всех сотрудников. Но потом приехали вы, доктор Сингх, и, хотя я прежде сопротивлялась всяким вторжениям, теперь вижу, что ваше место — тут. Вы нормально со всеми ладите, у вас отменное здоровье, и я думаю, что вы сумеете уговорить мистера Фокса, убедить его, что все работы идут нормально и нам просто нужно еще некоторое время.

— Но зачем мне это делать? Я работаю на «Фогель». Компания тратит огромные деньги на создание препарата, который вы им предложили. Вы даже не заикнулись им о вакцине от малярии, а сейчас, по-моему, вы все работаете именно над ней. Почему я должна вас прикрывать?

Марина поддерживала доктора Свенсон.

Чем дольше они шли, тем сильнее профессор опиралась на нее.

— Тут речь не о том, что кто-то должен кого-то прикрывать. И тут нет лжи и жульничества. Препараты тесно связаны между собой; мы не в состоянии их разделить. Поглядите на меня. Я честно провожу исследования препарата, улучшающего фертильность, хоть теперь меня больше интересует малярия. Впрочем, мои личные пристрастия не имеют значения, ведь обе линии все равно сходятся в одной точке. Получив один препарат, мы получим другой. Я не вижу ничего плохого в том, что мы заставляем американскую фармацевтическую компанию платить за вакцинацию, которая принесет огромную пользу для здоровья мира и не даст финансовой прибыли для акционеров компании. У людей, которые нуждаются в вакцине от малярии, никогда не будет средств за нее платить. В то же самое время я дам им препарат, который подорвет здоровье женщин и принесет бешеные доходы компании. Разве это не разумный обмен? Ежегодно от малярии умирают восемьсот тысяч детей. Представьте, что эти восемьсот тысяч будут бегать по планете, когда эта вакцина будет готова. Возможно, эти постменопаузальные женщины, которые мечтают стать матерями, возьмут в свой дом таких детей, вместо того чтобы пытаться родить самим?

Марина, как всегда, почувствовала, что отстает на пять шагов в этой беседе.

— По-моему, вам следует дать шанс компании «Фогель». Вы увидите, что они так же заинтересованы в вакцине, как и вы.

— Ваша вера в это была бы очаровательной, если бы не была такой наивной, — сказала доктор Свенсон без следа насмешки. — Ведь если вы ошибаетесь, а я уверена, что вы ошибаетесь насчет альтруизма американской фармацевтической компании, тогда мы теряем все. И вы не имеете права так рисковать, ведь неправильная оценка повлечет за собой ежегодную потерю сотен тысяч жизней.

Они вернулись в деревню, прихватив по пути еще много лакаши.

Марине показалось, что собралось все племя.

— Пойдемте в лабораторию, — сказала доктор Свенсон, похлопав Марину по руке. — Доктор Нкомо покажет вам наших москитов.

— Дайте мне сначала искупаться, — сказала Марина. — Смыть кровь.

— Помойтесь в тазу, — возразила доктор Свенсон. — Я скажу, чтобы для вас принесли несколько ведер воды. Неразумно входить в реку, когда вы испачканы кровью. Кто-нибудь поужинает вами по ошибке.

— Я уже купалась в реке, когда на мне была кровь анаконды, — возразила Марина, глядя на свое платье, задубевшее от подсохшей крови.

— Теперь мы с вами будем более осторожными, — сказала доктор Свенсон.

Когда Марина вернулась на веранду, простыни на кровати были аккуратно расправлены, а на подушке лежало письмо.