— Ты знал Варлаама Видящего? — предприняла еще попытку я.
— Видел, — мальчишка пожал плечами, — я не того полета птица, чтобы дружбу с демонами водить.
— А лишенного разума? — влезла Пашка.
— Ну… да, видел, вместе со всеми на поляне.
Мимо. Но что-то же должно быть. Не зря же он бегал, не зря переминался с ноги на ногу, не зря бросал на отца такие выразительные взгляды.
— Знаешь, кто его сюда привел? — спросила явидь.
— Не-е-ет.
Даже я, слыша, как он растянул гласную, поняла, мы попали, что уж говорить о змее и гробокопателе.
— Мальчик, — голос Пашки стал вкрадчивым, — врать нехорошо.
— Я не вру! Клянусь, не знаю, кто провел этого голого человека. — Марик был растерян, а на лице отразился тот давешний страх, заставивший его убегать.
— А другого? — Я заглянула ему в лицо.
— Что?
— Другого лишенного, пару месяцев назад, знаешь, кто привел? — Я выделила первое слово и, еще до того, как закончила вопрос, поняла, что попала в десятку.
Он жалобно сморщил нос, открыл и закрыл рот, но соврать не решился.
— Разговор окончен, — отрезал Веник, задвигая парня себе за спину.
Пашка зарычала. Одного намека на движение хватило, чтобы падальщик подобрался и оскалил клыки. Тяжелый чешуйчатый хвост стегнул по траве в мизинце от его ног, но мужчина не шелохнулся.
Если бы тогда на поляне сошлись Адаш и Угрим, это была бы кровавая драка. Если сцепятся нелюдь с заложником, это будет уничтожение, слишком много значит для каждого из них то, что может сказать или не сказать мальчик.
— Веник, — я сделала шаг вперед, понимая, что один взмах руки или хвоста — и мне очень надолго станет не до разговоров, — они убьют его.
— Заткнись. — Он на мгновение отвел взгляд от явиди, и она воспользовалась этой десятой долей секунды.
Хвост обвился вокруг лодыжки, приковывая мужчину к одному месту. Удар треугольными когтями в лицо, в глаза. Падальщик успел перехватить мускулистое предплечье, сбивая выпад, и пальцы отклонились, задевая правый глаз. Он с такой силой сжал ее руку, что из-под лопнувшей чешуи брызнула кровь. Шипение сменилось стоном.