— Мудро. — Не потребовалось оборачиваться, чтобы узнать высокомерный голос бессмертника. — Лови, — в раскрытую ладонь измененного приземлилась пластиковая флешка. — Ключ от банковской ячейки. Как договаривались. Сделка?

— Сделка, — подтвердил торговец, морща нос.

Секретарь выдернул у меня черную сумку. Веса в ней было немного, но ладонь бессмертника дрогнула, для него артефакт был тяжел не для рук, а для сознания.

Мы остались с торговцем вдвоем. Волкоголовый высунул язык в собачьей усмешке и обмахнул языком пасть. Сутулая фигура, до этого застывшая вопросительным знаком, расслабилась, артефакт давил не только на Ивана.

— Столик Нинеи, — напомнила я измененному.

Тот повертел в руках пластиковый цилиндрик, спрятал гонорар, еще раз покосился на цитадель.

— Артефакт. Сложный в создании, простой в использовании. «Следующая вещь», не в плане нумерации, а в плане следования, движения. Предмет заговаривается на хозяина и следует за ним в буквальном смысле, появляясь и дома, и в гостях, в подполе, тюрьме, бане, туалете.

— Следует и все? — Я разочарованно хмыкнула, разгадка оказалась проще того, что я успела себе напридумывать.

— Да. Этот столик изготовили по приказу Гордея Седого для его жены Мирославы.

— Почему же он сейчас здесь?

— Потому что единственное место, куда не может последовать за хозяином привязанный артефакт, — это грань, за которую уходят после смерти. — Торговец отрывисто гавкнул, эдакий звериный смешок. — Хозяйка умерла, столик «заснул», стал обычной мебелью на целую эпоху. Все решили, что магия в нем исчерпала себя, и максимум, на что он годится, это растопка камина. Но низшие миловали, «следующий» нашел новую хозяйку. Жена Саавы Седого Раада Пылающая. Два века он служил ей складом оружия, который не обязательно таскать в руках и который минует любую охрану. Служил бы и дольше, не сгори она в собственном пламени. — Торговец пробежался пальцами по отворотам куртки.

— Дальше, — потребовала я, чувствуя, что начинаю замерзать.

— Все, — он пожал плечами, — столик тихо гнил, о нем не было ни одного упоминания с эпохи истребления. — Измененный прищурился, звериный взгляд стал колючим. — Но теперь, судя по всему, проснулся. Нашел себе новую хозяйку, мать Легенды зимы.

— Почему ты решил, что он следует за мной? — Возражение вышло вялым и неубедительным, я и сама это слышала.

— А за кем? Не за Прекрасной же.

— Знать бы еще, за что такая честь?

— Сие неведомо, — торговец развел руками, — лишь встреча хозяина и «следующей вещи» способна пробудить магию артефакта. Одно мгновение, — он щелкнул пальцами, — нельзя предсказать или спланировать. Его отличие от остальных артефактов — неконтролируемость. Создать новый «следующий предмет» и заговорить на нужного хозяина можно, перенастроить старый — нет. После смерти того, для кого она создана, вещь обретает свободу выбора хозяина. Свою, непонятную и непостижимую логику неживого предмета. — Измененный посмотрел на меня с собачьей усмешкой. — Можешь гордиться, до тебя этот столик следовал исключительно за хозяйками северных пределов.

— То есть, — я дернула плечом, — это всегда один и тот же столик. Тот же самый, что я оставила дома, появился здесь?

— Точно.

— Он так и будет возникать где угодно и когда угодно?