– Нет! – вырывается у меня.

Мое сознание съеживается, пытается забиться в темный угол, но от воспоминаний уже никуда не скрыться. Перед глазами встает Дейзи, какой я ее видела в ролике. Она умоляет. «Помоги мне! Пожалуйста! Ты сказала, они меня не тронут!»

И я при этом присутствую. С камерой в руках. Я переношусь туда, в прошлое.

«Я не буду этого делать», – говорю я, но уверенности нет, потому что за спиной кто-то стоит, наблюдая за нами с Дейзи, и этот кто-то ждет, что я сделаю ей больно, что я ее убью. Мне отчаянно хочется обернуться, сказать ему, что я передумала и это безумие, он сошел с ума, мы должны отпустить ее, но я не могу. Это единственный способ получить то, что мне необходимо, единственный способ заставить дурноту отступить.

Я слышу собственный всхлип. Не знаю, кто это – я, Алекс, сидящая сейчас в лодке, или Сэди из прошлой жизни.

«Будешь», – раздается голос. И я снова оказываюсь там. Я кладу камеру на пол так, чтобы моя подруга находилась в кадре, и делаю к ней шаг.

Слышится чей-то смех, и я вздрагиваю: я сижу в катере, и на меня надвигается Брайан, здесь и сейчас.

Голова идет кругом от качки, от прошлого и настоящего, волнами накатывающих на меня и отступающих прочь. Я поднимаюсь, и катер кренится; в лицо тысячей ледяных игл летят соленые брызги. Я теряю равновесие, но в последний момент все-таки удерживаюсь на ногах. Это приводит меня в чувство.

– Поосторожнее на воде, малышка.

Малышка? Несмотря на саркастичный тон, это слово падает на мою кожу невесомой снежинкой, и через него, как через лазейку, я могу провалиться в прошлое. Я помню, раньше он меня так называл. Это он подарил мне камеру. Подарок для моей любимой девочки, так он сказал. Знала бы я, что именно он однажды потребует этим подарком снимать.

В голове перещелкивает. Я вижу Дейзи, она стоит на коленях. Камера включена на запись. Но что случилось потом? Этот момент в моей памяти отсутствует; он утрачен, поверх него в следующие десять лет было записано что-то другое.

Он выпрямляется в полный рост и идет ко мне. Катер снова кренится, и он смеется, когда я едва не лечу кувырком.

Брайан. Это Брайан смеется сейчас – и смеялся тогда. Это Брайан сказал, что моя лучшая подруга должна умереть.

– Ты! Это ты убил ее!

Он все с той же улыбкой качает головой.

– Теперь я вспомнила, я все вспомнила! Это ты ее убил! И заставил меня снимать это на видео!

Его улыбка становится еще шире.

– Нет, малышка. Это все ты.

Кажется, я падаю и куда-то лечу. В лицо шрапнелью бьют соленые брызги, и мой разум скукоживается, мое тело уже истлело. От оставшегося равновесия теперь нет и следа. Все мое существо восстает против слов Брайана. «Нет! Я никого не убивала!» – кричит оно. Но в ту же самую секунду я понимаю, что это неправда.

Ну что ж, поздравляю, насмехается надо мной внутренний голос. Хотела узнать правду – на, получи.