Открылась дверь напротив, и в зал вошли трое: в центре шел царь Иван Васильевич, слева глава Разрядного приказа Иван Григорьевич Выродков, а справа роскошно одетый юноша с красивым, надменным лицом. Мы с князем Давыдом встали на колени, и князь Давыд шепнул мне:

— Выродкова ты знаешь, а второй человек, это царёв ближник князь Андрей Михайлович Курбский.

Мне чуть не поплохело. Вот так, без подготовки, видеть на расстоянии вытянутой руки легендарного Иуду, это сильно.

— Много лет здравствовать и благоденствовать тебе, и твоей державе, великий государь! — сказал князь Давыд. Я тоже произнёс приветствие.

— Рад вас видеть, вставайте будем говорить. — звучным голосом сказал царь — Князя Давыда я знаю и ценю давно, а вот о тебе, Александр Евгеньевич, хочу узнать подробнее.

Князь Давыд от царской похвалы расцвёл, а я откашлявшись задал осторожный вопрос:

— Что именно ты хочешь услышать, великий государь?

— Скажи кто ты, откуда, где воспитывался, учился, почему решил прийти ко мне на службу.

— К сожалению, великий государь, многие вещи о себе я могу сказать только с чужих слов, а их я тебе передам без утайки.

— Говори и ничего не бойся — поощрил меня царь.

— Рождён я в немецких землях, и являюсь младшим сыном незначительной ветви могучего рода, получившим в наследство лишь имя. Воспитание и образование я получил домашнее, но при этом весьма основательное, поскольку моим образованием занимался Лотар Штайн, человек невероятно образованный и много знающий. Около года назад, после смерти батюшки, а матушка умерла ещё раньше, братья поделили отцовское имение, а меня выгнали. Чтобы содержать себя, мне пришлось искать службу. Я обращался к польскому крулю, но получил отказ. Такой же отказ я получил при дворе Великого князя Литовского. Пришлось наниматься к Скурдо-Осокину, назначенному послом в Бухару. Когда посольство двигалось по Дикому Полю, я получил приказ посла доставить письмо и подарок ногайскому мурзе, с которым у посла была условлена встреча. Однако встреча не состоялась, так как на мой маленький отряд, состоявший из меня, Лотара Штайна и трёх литовских воинов, по виду сущих смердов, едва научившихся держать в руках саблю, напали воровские черкасы. Нападение было неожиданным, я получил удар по голове и в бессознательном состоянии был пленён, Лотар получил ранение в бедро и тоже был оглушен, а воинов черкасы просто убили. Нам повезло, что в это время в Дикое Поле, на разведку вышел отряд князя Сергея Юрьевича Мерзликина, который спас меня и Лотара. К несчастью, у Лотара началась гангрена, иначе именуемая антоновым огнём, от которого он впоследствии скончался. Кстати сказать, Лотар обратился в истинную веру, и по крещении получил имя Устин Себя я помню с момента, когда меня освободил князь Мерзликин, а всё что раньше я совершенно не помню. Устин Штайн высказал очень обоснованное предположение, что затевая нечто незаконное, проклятый Скурдо-Осокин отравил меня, чтобы сам факт письма мурзе остался тайной. Но Божьим чудом я остался жив, хотя и потерял память о собственном прошлом. Однако знания, полученные при обучении, у меня сохранились в полном объёме.

— Разные случаются чудеса на Божьем свете. — задумчиво сказал царь и обратился к Выродкову:

— Что скажешь, глава Разрядного приказа?

— Ну что сказать, великий государь… Сразу после получения письма Рыльского наместника о человеке с необычными знаниями, пришедшем на твою службу, я дал указания проверить сведения о сем человеке.

— И каков результат?

— Рассказ подтверждается письмами доверенных людей из Прусской земли, Польши и Литвы. Приметы названные в этих письмах, полностью совпадают. Я говорил с несколькими лекарями, они подтверждают возможность подобной потери памяти, и выражают надежду память может восстановиться. Святой старец Мирон, что живёт в Спасском монастыре, также говорит, что подобное, хотя и очень редко, всё же возможно.

— Ну что же, Александр Евгеньевич, — потер руки царь — теперь поговорим о некой секретной карте, которую обещался принести князь Давыд Васильевич. Принёс ли обещанное, князь?

— Принёс, великий государь.

Я открыл тубус и расстелил карту на столе и все с интересом стали её разглядывать.

— Похожа на те карты, что ты, князь Давыд, мне преподнёс, но вижу я много значков, которых раньше не встречал.