Юля сразу высвободилась и отошла. Зато Кристина прильнула и обняла Артёма за шею, повиснув на его груди.

— О чём сплетничали? — спросил он, глядя Кристине в глаза.

— Да так, детство вспоминали, — легко соврала Кристина.

— Как интересно!

— У нас с Чичей было спокойное детство. Мы пай-девочки.

— А Чича — это кто? — недоумённо поднял брови Гордеев.

— Чича — это наша Юля, — громко продекламировала Кристина и рассмеялась. В офисе притихли, все взгляды устремились на Юлю. — Ты не знал?

— Нет. А у тебя, лапуль, какая кличка была?

— У меня не было. Я просто Кристина.

— Почему Чича? — тихо спросил Борис, подходя к Юле.

Она неопределённо махнула рукой и отвернулась, давая понять, что разговор ей неприятен.

С каким удовольствием она сейчас задушила бы Кристину!

— Значит, наша Юля в детстве была обезьянкой? Как интересно.

— Не совсем так. Ну, какая из Юли обезьянка? Она принцесса, — Кристина уже не скрывала сарказма. — А, знаешь, когда нам было по шестнадцать, мы пошли на дискотеку и там…

— Хватит! — закричала Юля. — Мы здесь вообще-то работаем! — она шмякнула увесистую папку об стол.

В офисе повисла тишина. Было слышно, как работают вентиляторы в компьютерах. И опять Юля оказалась в центре внимания. Так стыдно ей ещё никогда не было. Кровь ударила в голову, и в ногах образовалась ватная слабость.

«Божечки! Когда же это кончится?!»

Она выбежала из офиса и, не помня себя, бросилась в туалет, чтобы спрятаться от любопытных глаз. Закрылась изнутри на замок и разревелась. Даже не пыталась себя сдерживать или вести тише. Душившие её слёзы нашли выход. Пять минут прошло или полчаса, она не засекала, но рыдания сменились всхлипываниями и слёзы как будто кончились. Стало легче. Она умылась, потом ещё и ещё раз. Но лицо всё равно горело и в зеркале выглядело ужасно. Как теперь выйти к людям с таким лицом? Но не сидеть же в туалете весь день.

Набрала полные ладони холодной воды и опустила в них лицо. Подержала несколько секунд, потом опять подняла лицо к зеркалу. Краснота прошла, но глаза остались опухшими и нос картошкой.

Ну и пусть.