— Ты делаешь вид, что меня не знаешь? — спросил мужчина в татуировках со сломанной рукой, поглаживая лейкопластырь на носу.

— Я не делаю вид. Я действительно тебя не знаю, — ответил Виктор.

— Вот как. Везёт же, не помнишь ничего в жизни своей убогой. Тебе жить-то до сих пор не хочется? — не унимался мужчина.

— Хочется.

— Резко захотелось, значит? А мы тебе уже собрались услугу оказать. Ладно, убивать не будем, но жить тебе снова расхочется, потому что это будет не жизнь!

Мужчины окружили его. Виктор приготовился отбиваться, но первый же удар свалил его с ног. Он не смог отбиваться от частых ударов ногами, поэтому просто заполз под раковину и закрыл голову руками. Как ни странно, он не чувствовал сильной боли от прикосновений чужих ног по своей спине и рёбрам. Боль была глухой и терпимой.

— Мочите его! — крикнул парень, стоящий у входа.

— Лухан, заткнись! — кто-то ответил ему из толпы.

В туалет прибежал молодой санитар, сбив Лухана с ног.

— Разошлись! — крикнул он.

Все стремглав разбежались. Санитар поднял с холодного пола избитого Виктора. Тот шатался, но на его лице не было ни единого синяка, только на лбу красовалась шишка, полученная в предыдущей драке. Чуть позже у него немного заболела спина.

— Спасибо, — сказал Витя.

— Не за что. Без меня теперь в туалет не ходи, хоть и недолго тебе здесь осталось, — сказал санитар и проводил Баюнова до палаты.

Почему ему здесь осталось недолго, Виктор спрашивать не стал. Поначалу, конечно, он испугался, но потом вспомнил, что ему решительно незачем жить.

Сон долго к Виктору не шёл, хотя обычно с этим проблем не было. Ныла спина и в голову лезли нехорошие мысли. Ветер за окном крепчал, стучал в стекло, норовя выдавить его из рамы. В палате стало прохладно, мужчина оделся и снова лёг под одеяло, от которого неприятно пахло чем-то горьким, несмотря на то, что выглядело оно чистым.

А думал Виктор о том, что у него, по сути, не было жизни. Глядя на нехитрый интерьер комнаты, он понимал, что находился в больнице. А то, что было до больницы, он не помнил. Не помнил и о том, как прошёл сегодняшний день. Он даже не понимал, ранняя весна или поздняя осень бушует ветрами за окном, на котором была прочная решётка. Виктор понимал, что вроде бы когда-то был женат. Но как выглядела и как звали его жену, он вспомнить не смог. Правда в памяти почему-то всплыла первая школьная любовь из младших классов. Дальше Виктор стал вспоминать, есть ли у него дети, но и здесь он ничего не вспомнил. Потом он зациклился на своём возрасте, и пришёл к выводу, что ему около тридцати лет, плюс, минус год. Ещё он вспомнил, что у него день рождения в один день с Натали Дормер, Варгом Викернесом и Дженнифер Энистон. Это знание не прибавило ему оптимизма. Детский сад, школа, университет, работа — всё в обрывках воспоминаний из безымянных лиц и пустых разговоров ни о чём. И никаких полезных знаний в его пустой голове. Даже таблица умножения вспомнилась с трудом. Но он помнил своё имя, фамилию, отчество и почти не помнил родителей. Почему-то появилось ощущение, что их давно нет. Как нет и памяти о них.

Он пришёл к выводу, что человек это не его эфемерная душа или неидеальное тело, нет. Человек состоит из памяти. Из памяти о себе, и памяти других людей о нём. Первая разновидность памяти фиксирует тот факт, что человек жив. Вторая разновидность говорит о том, что человек не является пустым местом и является живой единицей не только в своём внутреннем мире, но и имеет некоторый вес в обществе. Но без наличия первого фактора, не будет фактора и второго. Следовательно, Виктор пришёл к выводу, что он мёртв.

И, вероятно, он попал в эту пресловутую жизнь после смерти, при которой нет ни прошлого, ни будущего. Есть только настоящее, и это ощущение настоящего и есть вечность. Смерть оказалась намного хуже, чем представляли её в популярных религиях.

Баюнов заснул в тяжёлых мыслях.

Но вскоре его разбудил молодой санитар.