Только мы заняли места, как тут же появился официант, по виду вылитый половой. Выряженный, как и музыканты, в псевдорусском стиле, с полотенцем через руку и аккуратным пробором на голове.

– Добрый вечер, леди и джентльмены! – на чистом английском обратился он к нам. – Меня зовут Василий, сегодня я буду вас обслуживать. Что будете заказывать?

– У вас есть карта меню? – спросил я на русском, заставив официанта удивлённо приподнять брови. – Вас же Василий зовут, – перешёл я на английский. – Значит, вы русский или потомок русских, должны понимать язык предков.

– Хм, – смутился официант, – на самом деле я Стивен, уроженец Суссэкса, и мои предки всегда жили на земле графства. А это имя мне дал наш хозяин.

– Понятно, – ухмыльнулся я, глядя на откровенно веселившихся друзей. – Ладно, бог с ним, с происхождением, что там с меню?

– Один момент!

Стив испарился, и через полминуты нарисовался снова. Теперь уже с большой красной папкой, на обложке которой была изображена символизирующая Россию игрушка – та самая матрёшка, в честь которой и назвали харчевню, то есть бар.

Меню было также на русском и английском языках. От борща и пельменей я отказался, потому что никто из нашей компании их не хотел. В итоге мы выбрали свиные рёбрышки, грибы в сметане, солёные огурчики и помидорчики, квашеную капусту и, по моему совету, расстегаи. Из напитков Эндрю заказал бутылку русской водки, которую намеревался опростать с нашей помощью.

– Итак, за рождение новой группы! – поднял рюмку продюсер, когда мы разлили сорокаградусную.

Чокнулись по русскому обычаю, опрокинули… Ничего так на вкус, и прошибает вдобавок. Все поморщились, Хелен прикрыла рот ладошкой, а несчастный Юджин закашлялся, на его глазах выступили слёзы.

– По-моему, тебе одной рюмки хватит, – сказал я скрипачу, вытиравшему платком запотевшие линзы очков. – Эй, официант! Для молодого человека принесите что-нибудь безалкогольное. Клюквенный морс? Отлично.

Короче, бутылку мы прикончили минут за пятнадцать, и Олдхэм заказал вторую. После очередной рюмки я спросил Эндрю:

– Слушай, а почему бы вашей группе не придумать собственный символ?

– А что ты предлагаешь?

– Ну, например, оригинально смотрелись бы красные губы и высунутый между ними язык. Есть ручка или карандаш?

Карандаш нашёлся, и я тут же на салфетке набросал хорошо знакомый всем поклонникам рок-музыки бренд, который тут пока ещё никто не придумал. Честно говоря, не знаю, кто был его автором на самом деле, слухи ходили разные, но теперь, похоже, все лавры достанутся мне.

– Егор, не забыл, что собирался зарегистрировать свои песни? – напомнил мне после следующей рюмки Эндрю.

– Точно, завтра же отнесу тексты и ноты…

– Вот-вот, а то что я буду с каждого концерта своих парней твои проценты высчитывать? Пусть этим занимаются те, кто за это деньги получает.

– Кстати, как дела у твоей подопечной Марианны Фэйтфул? – поинтересовался я у Эндрю спустя ещё какое-то время.