Оставив троицу наедине с психиатром-недоучкой, я двинулся по коридорчику, заканчивавшемуся дверным проёмом сбоку сцены. Стараясь особо не светиться, выглянул в зал. Народу собралось уже прилично, сотня точно есть, а до начала выступления 15 минут. Билеты Олдхэм продавал сам на входе в клуб, не доверяя это никому во избежание возможного кидалова.

А вот и две кинотелевизионные системы на штативах, каждая весом под 200 кг. Заряжены, как я понял, промежуточной киноплёнкой. Звук же пишется отдельно, потом его будут монтировать, накладывая на изображение. Всё-таки техника далёко ещё не на грани фантастики.

Одна кинотелевизионная камера посередине зала на специальном возвышении, вторая – сбоку сцены, она могла брать крупным планом как лица выступающих, так и толпу перед сценой.

Появление здесь телевидения стало инициативой Эндрю, который уже имел контакты с телеканалом BBC, организовав запись одного из концертов Роллингов. На этот раз он уговорил продюсера отдела музыкальных программ предоставить хотя бы пару камер, обещая, что шоу получится незабываемым и войдёт в историю. Ему поверили на слово, а нас Эндрю молил его не подвести, иначе все мы попадём в опалу и ни о каком ТВ можно в будущем даже не заикаться.

Среди зрителей я увидел пару знакомых лиц из тех, что приходили на мои сольные акустические концерты. Понемногу, но моя аудитория начинает складываться, это радует. Посмотрим, какими темпами станет набирать ход популярность нашей группы. Но что-то мне подсказывало – за этим дело не станет. Как-никак мы собираемся в массе своей исполнять хиты, проверенные временем, пусть даже звучание покажется слушателю каким-то необычным, да ещё и телевидение нам в помощь. Ориентировочно на следующей неделе, как сказал Олдхэм, если всё будет нормально, наше выступление покажут по BBC.

Ладно, нужно двигать к служебному выходу, где меня уже должна ждать Хелен. Юная актриса не опоздала, встретила меня лучезарной улыбкой и в ответ получила не менее позитивную. Не то чтобы я собирался завязать с девушкой какие-то тесные отношения, пригласив её на наш дебют, просто она же водит меня на свои спектакли, уже три раза причём, хотя театр у меня всегда вызывал зевоту. Вот и я решил отплатить сторицей, кроме футбольного мастерства продемонстрировав ей и другую грань своего таланта… М-да, звучит, конечно, выспренно, но кто ж виноват, что помимо музыкальных способностей Алексея Лозового я в новом теле обнаружил все данные стать футболистом!

– Привет!

– Привет!

Всё-таки симпатичный у неё акцент, смешной.

Кивнув охраннику, который дежурил у служебного входа, я провёл девушку в зал, постаравшись тут же нырнуть в боковой коридорчик. Тем не менее кто-то уже меня срисовал, в спину раздались крики, но я уже мчался в гримёрку.

Парни всё так же сидели по углам, но вид у них был более рабочий, что ли, хотя ещё и не разухабистый. Налил бы я им грамм по сто вискаря, да ведь привыкнут ещё, чего доброго. Да и скрипач наш вроде непьющий, зачем мальчика портить, придёт ещё потом его мама разбираться. А кстати, она хоть знает, чем её отпрыск занимается в свободное от учёбы время? Ну да этот вопрос пусть останется на его совести, юноша совершеннолетний, тем более у нас тут всё относительно цивильно, даже телевидение присутствует. Да, не консерваторская сцена, но и не какая-нибудь помойка, куда зайти страшно. Клуб в музыкальной среде считается привилегированным, беспредела тут никто не допустит.

– Ребята, я больше двухсот билетов продал, – заглянул в гримёрку довольный Эндрю. – Кстати, журналист из Daily Worker уже подтянулся.

– Тот самый, о котором ты говорил?

– Ну да, мой старый знакомый Крейг, так что вы уж не подведите.

Daily Worker, как я понял, была газетой левой направленности, рупором британских коммунистов, а учитывая, что об издании Morning Star я не слышал, похоже, «Ежедневного работягу» позже всё-таки переименуют в «Утреннюю звезду». Меня на этот таблоид в консульстве подписали первым делом, рассчитывая, что я быстро освою английский и буду штудировать газету от корки до корки. Ну, я её и почитывал… периодически… избирательно… А 5 мая мы с Федуловым и ещё несколькими ответственными товарищами из консульства посетили на Хайгейтском кладбище могилу основоположника научного коммунизма Карла Маркса…

На этот раз газетчика из левого издания Эндрю привлёк из-за названия нашей группы, дополнительным стимулом стало то, что я представлял СССР. А это как-никак придавало моему имиджу некоторый оттенок скандальности. Ведь недаром в своё время Род Стюарт вступил в компартию. Идеи Маркса – Энгельса – Ленина ему были по барабану, а вот выпендриться захотелось. Правда, я не был уверен, что этот самый налёт скандальности будет одобрен моими кураторами. Хотя… Кто ж их знает, может, они, наоборот, рады своему «засланному казачку» в музыкальную индустрию Англии.

– Кстати, друзья, до выхода на сцену осталось пять минут, – напомнил Олдхэм. – Или потянете время, как Мик и компания?

– Минут десять потянем, может, ещё десяток-другой билетов кому спихнёшь.

– Это правильная мысль, – оживился продюсер. – Вы тогда сами себя объявите, если я всё ещё на входе торчать буду.

– Договорились, – сказал я ему в спину и обернулся к своим музыкантам. – Парни… и девушки, надеюсь, все запомнили очерёдность песен? Или мне сейчас по-быстрому список написать под ноги?