– Что это, Игорь?
– Это? Это, милая, весь мир у наших ног! На хрен нам все эти активы и заводы теперь, мы сможем создать такие машины и механизмы, что весь мир перевернется.
– А надо ли, милый? – вернула колкость жена.
– Надо, любимая, надо!
Это был эскиз абсолютно нового двигателя. Точнее, это был ядерный реактор, но какой! К черту бензин и солярку, они теперь прошлый век. А точнее, позапрошлый, ибо новый двигатель я рисовал из будущего. Его изобрели в конце двадцать первого века, в связи с проблемой добычи нефти. Там легко доступная нефть кончилась, вот и стали думать наконец. Сейчас ядерные технологии только зарождаются, но лет через пять, максимум через десять, мы построим целую отрасль и…
Главное, ведь ничего особо сложного, на первый взгляд. Нечто похожее было у какого-то немецкого изобретателя времен Гитлера. Тот тогда зарубил все новинки, отдавая предпочтение ракетам, и провалился. А ведь тут такой двигатель, что мог быть использован где угодно. Хоть на мопед его ставь, хоть на паровоз или корабль, только размеры разные. Вот и посмотрим, как это воспримет весь мир. То, что мы скоро сделаем, будет либо прорывом, либо войной всех со всеми. Нефть будет не нужна, ну, по крайней мере, в прежних количествах.
Серега связался с группой в Союзе и приказал прибыть в Москву. Мне не сиделось на месте, и под ругань жены я с командой вылетел в Советский Союз. У парней аж мандраж был, ведь я взял с собой всю свою группу. Именно тех парней, что сбежали со мной тогда, во время войны. Интересно, как там сейчас? Нет, мы, конечно, извещены о жизни в Стране Советов, но хочется и своими глазами посмотреть, ведь это наша Родина, что бы ни происходило с нами за эти годы.
Авиасообщение было налажено хорошо, точнее, не было проблем для граждан других стран прилететь в Союз. Под видом туристов мы воспользовались услугами своей же авиакомпании и спустя сутки прибыли в Союз. Сейчас у власти в стране все так же военные, но войны уже окончились и вся планета налаживает мирную жизнь на всех континентах. Вояки, на себе испытав и увидев жизнь в Европе, не стали закручивать гайки, как прежние власти. Почему бы не перенять хорошее, это же естественно. Это мы в моей прежней жизни кивали на Запад и тащили всякое дерьмо, что было там, а вот хорошее… Эх да, где-то товарищ Сталин в той жизни не додумал. Вот и сейчас, нас встречают в аэропорту Шереметьево не органы НКВД, а вполне себе нормальные люди, чиновники, конечно, куда без этого, но не в военной форме и без автоматов. Мы честно сделали запрос на посещение страны как бы по линии бизнеса. Делаем вид, что хотим сотрудничать с СССР. В принципе, даже и не обманываем, на самом деле хотим. Для этого есть Яша и Мойша, они и будут заключать договоры и контракты, а мы постараемся, «свалить» из-под опеки. Говорю же, никто туризм не запрещал. Это не Северная Корея из моей прошлой жизни.
Москва встретила нас холодной и дождливой погодой. Я в Штатах и на Кубе уже забыл о том, какая бывает погода в Союзе. Зябко поеживаясь в куртках-бомберах, мы уселись в подготовленные машины и направились в гостиницу. «Интурист» встретил нас хорошо, размах впечатлял. Это была бывшая гостиница «Метрополь», если я ничего не путаю. Ее и другие объединили при Советах в сеть «Интурист». Вышколенный персонал, чистота вокруг: не знал бы, где нахожусь, подумал бы, что это заграница, а не Союз. Времени было уже много, поэтому каждый член нашей делегации направился к себе в номер, чтобы принять с дороги душ. Через час все вновь встретились в ресторане гостиницы.
– Игорек… – начал было Малой, но был прерван моим строгим взглядом.
– Расслабился? – произнес я на английском. И был прав, все прекрасно знают,
– I'm sorry! – кивнул и даже виновато повесил голову на грудь Малой.
– Вот так! – кивнул я.
Это мы там, на чужбине, можем говорить, как захотим, здесь – нет. Как бы странно это ни было. Может, нас никто и не арестует, но могут начать думать и копать, а нам это не надо. Хорошо хоть среди нас не было офицеров, думаю, наших личных дел уже нет. Те награждения наверняка были липой из ведомства Берии. Вот если бы нашего старшего друга сюда привезли, то все, уже кушали бы совсем другую пищу. Под старшим другом я подразумевал, конечно, Судоплатова. Вот уж того, как ни маскируй, узнают мгновенно. Это нас никто не знает, поэтому мы и спокойны. Относительно, конечно. Приходится даже говорить тише, а при приближении официантов и вовсе молчать в тряпочку. Да, понимаю, конечно, что есть микрофоны и наш разговор могут записать, только у Сереги с собой портативная глушилка, зря я, что ли, Бошу помогал? В СССР такого еще нет, хотя они с нами уже столкнулись, причем в суде. В Союзе умники изобрели что-то подобное имеющемуся у нас, но столкнулись с юристами. Говорю же, руководство страны сейчас идет по пути цивилизованности, не хотят просто тырить технологии, вот и попали впросак. Мы им чинить препятствия тогда не стали, лишь потребовали, чтобы комплектующие заказывали у нас. Это не могло устраивать СССР, и они мягко отказались. Но больше не заявляли о новинках в этой сфере.
– А хорошо здесь… – как-то загадочно вновь подал голос Малой.
– Да обычно, я бы сказал, – положив на стол меню, произнес в ответ я. – Просто тебя ностальгия мучает, все же родная страна. Да и мы как бы и не в Союзе, Интурист-то в основном для иностранцев.
– Это да, – выдохнули все.
Осматриваясь вокруг, я не заметил какого-то уж чересчур особого внимания. В зале было немало народа, все иностранцы. К нам даже подошли пару раз засвидетельствовать свое почтение. Мы ответили. А потом… Черт, не думал, что мы здесь встретим любителей гонок.
– Мистер Смит?! – охренев от того, что узнал знаменитого гонщика, на меня уставился тощий рыжий англичанин. Он только и успел, что представиться и сказать, что из Лондона недавно приехал. Ну да, я ведь когда выступал, лицо не скрывал, а там и телевидение было, и просто фотографы, вот, видимо, и запомнил. Обо мне ведь и газеты писали, я ж на титул шел. Черт, говорил мне Яхон, что надо было в гриме ехать, а мне лень было, в нем ведь не больно приятно ходить.
– Простите, не расслышал вашего имени? – вопросом ответил я.