В рекреационном блоке прохладно. Бледная Рената сидит, привалившись к стене. На шее синие отпечатки. Когда я вхожу, она делает попытку встать и падает обратно, закашлявшись.
— Дерк, я сейчас… еще пять минут отдышусь и пойду дорабатывать.
— Отбой. На сегодня ты освобождена. Сейчас я отвезу тебя домой.
— Но смена…
— Смену закроем с оплатой. Я сказал. Одевайся, поехали.
Аэромобиль скользит в потоке по магистралям Пентахида, послушный автопилоту. Рената молчит, глядя в окно на проплывающие мимо древние стоэтажки. Молчу и я, держа ее за руку. На руке одно серебряное детское кольцо, обручального нет.
Настоящие биороботы дороги, как плазменные танки, поэтому у нас их всего три, для инспекций и особых случаев. Работают девушки, которых научили имитировать легкую угловатость движений андроидов и некоторые другие особенности. Отличить на непритязательный взгляд очень трудно. А платят у нас куда больше, чем где-либо еще.
Всё ради проклятых денег.
— Мне осталось четыре года, я рассчитаюсь за жилой бокс, — вдруг говорит она, когда мобиль начинает снижаться, — и тогда всё. Пойду по специальности, учителем. Всегда мечтала учить детей. Но зарплаты у них, сам знаешь.
Я соглашаюсь, что это хороший план. И добавляю:
— Наверное, если правильно учить, из них не будет вырастать такое…
У подъезда Рената говорит:
— Спасибо. Я не девочка, с кинсеаньеры работаю. Но сегодня это было что-то с чем-то. Ты очень вовремя подоспел. Как подумаю, что он еще придет… а ведь он обязательно придет…
— Нет, — обещаю я, — больше не придет. К нам — нет.
Она улыбается немного грустно. Потом спрашивает:
— Поднимешься?
Пока я подыскиваю слова для ответа, она с жаром продолжает:
— Просто хочется чего-то человеческого, понимаешь, после этих скотов. Мне ничего не надо. Никаких обязательств. Джавиер сегодня отпросился к другу. Только ты и я, на одну ночь?
Глажу Ренату по щеке, она пробует удержать мою ладонь, но у нее это не получается.
— Тебе нужно отдохнуть, — говорю я.