Кристина кивнула.

— Я понимаю. Я просто поделать с этим ничего не могу.

— Так давай к психологу сходим! Может, это остатки той травмы? В смысле, посттравматический синдром…

Кристина отстранилась от матери.

— Какой травмы, мам?

— Ну ты тонула, испугалась. Логично предположить, что…

— Я не успела испугаться. Он сразу же прыгнул в воду, и я меньше чем через пару секунд была у него в руках. А потом он вынес меня на берег и обнимал, согревая, пока не прибежали слуги.

Алана удивленно слушала дочь.

— Погоди, про обнимал ты никогда не рассказывала. Он позволил себе тогда…

Кристина улыбнулась.

— Мама, ты смешная. Конечно же, он ничего тогда не позволил. Мы просто сидели мокрые, и он приобнимал меня, хотя ему и самому было холодно — сейчас я это понимаю. Но он согревал меня.

— А за что он тебя… приобнимал? За какие места?

— За плечи, мама.

— А за… грудь? Он тебя за грудь не трогал?

Кристина горько рассмеялась, встала перед матерью и раскинула руки.

— За какую грудь, мама?! Ее и сейчас-то практически нет, а уж в четырнадцать не было вовсе. Помнишь, как дядя Ланс тогда шутил: «У всех грудь выпуклая, а у Крисси впуклая».

— Дурак наш дядя Ланс.

Алана встала и подошла к шкафу.

— Мой тебе совет, Крисси: забудь его. Вот Луи — это да, это для тебя. Ему девятнадцать, тебе восемнадцать — самое то. А Девенпорту за тридцать. Четырнадцать лет разницы — это много, милая.

— Я хочу попробовать, мама. Ты мне поможешь?