Гетман Сагайдачный, взяв под свое командование все войска Малороссии и имея указание короля Жигимонта III, отправился вместе с польскими войсками против турок и, встретив их за Днестром на Буковине, предпринял против них фальшивую атаку самыми легкими войсками, а пехоту тем временем со своей конницей и артиллерией спрятал на высотах, закрытых кустарниками. Турки со своим азиатским запалом гнали легкие войска в полном беспорядке, а те, отступая назад с легкими перестрелками, завели турок в середину спрятанных польских и малороссийских войск между высотами и кустами. Войска те неожиданно, сделавши с двух боков сильные залпы артиллерии и мушкетами, сразу убили несколько тысяч турок, а конница, обхватив с тыла и боков, перемешала их и полностью расстроила. Так что турки, мечась в панике то в одну сторону, то в другую, были все перебиты и переколоты, а спаслись только те, которые бросили оружие и знамена на землю, сбежались в овраг, где легли лицом вниз, прося пощады. Победителем досталась, как добыча, вся артиллерия турецкая, весь их обоз с запасами и все оружие, собранное у живых и мертвых. Мертвых при погребении оказалось 9715 человек, в плен взято более тысячи, в том числе семеро пашей и семнадцать других чиновников.
Гетман, отправив всех пленных и все лишнее с запасами и амуницией в Каменец-Подольский, продолжал свой поход между Молдавией и Валахией, преследуя турок, которых встретил несколько отрядов и корпусов по пути, разбил их и вынудил к бегству с большими потерями. Наконец он приблизился к главной армии турецкой, расположенной возле города Галаца под командою сераскира паши Силистрийского Топал-Селима. Гетман, посмотрев ее расположение и укрепивши свой табор окопами и артиллерией, ждал турецкого нападения. Но заметив, что по реке Дунай к турецкой армии на судах прибывает свежая подмога, решил сам атаковать турок. Утром на рассвете он выступил из своего табора, построив пехоту двумя фалангами и прикрыв ее конницей, повел на турецкий табор, который одним фасом и тылом упирался в реку и строение форштадта города. Первый выстрел турецкой артиллерии, направленный на конницу гетмана, нанес ей немалые потери. Но вскоре за выстрелом конница неожиданно разошлась в стороны, а пехота одной фалангой спустилась к реке и, обойдя по самому берегу турецкую фланговую батарею, не дав ей снова зарядить пушки, ворвалась в табор и форштадт. Сделавши выстрел из мушкетов, она начала орудовать пиками, а другая фаланга со всей силой бросалась на шанцы турецкие и, стреляя из мушкетов по туркам, которые обороняли их, тоже ринулась на них с пиками. Конница тем временем совершала давление с других сторон на табор турецкий, распыляя его силы, и после долгой кровопролитной схватки турки наконец были побеждены и убежали в город. Погоня за турками продолжалась только до реки и замка, а далее продолжать ее казакам было запрещено. Они захватили себе как добычу весь табор турецкий с многочисленной артиллерией, запасами и богатствами. Наконец подвезена была тяжелая артиллерия под замок и начата из нее стрельба. Но турки убежали за Дунай, бросив город с жителями, которым, как христианам, никакого вреда казаками нанесено не было.
Гетман, оставив Галац, направил свой поход на Бессарабию. Но подоспевший к нему гонец из Варшавы привез приказ короля, чтобы он возвращался с войсками к своим границам, а турок оставил в покое, потому что с их правительством заключено перемирие и они соглашаются на вечный мир. Гетман, приближаясь к своим границам, отпустил польские войска домой. На пути в Малороссию он встретил другого гонца, присланного из Запорожской Сечи, который сообщал ему от Кошевого Дурдыло, что крымские татары, пользуясь заграничным отсутствием гетмана и малороссийских войск, прошли своими таборами за реку Самару для грабежа Восточной Малороссии. Гетман, приказав пехоте двигаться обычным маршем на родину к своим очагам, с конницей форсированным маршем поспешил к Днепру, переправившись через него, спрятался в днепровских лугах над гирлом Конских Вод и стал часто посылать к реке Самаре разъезды для разведки, чтобы узнать, возвращаются ли с Малороссии татары. Через несколько дней прибежали к нему разъезжие казаки и сообщили, что татары с большим ясиром и многочисленным скотом переправляются через Самару и над ней расположатся на ночлег. Гетман, отправившись на целую ночь с войском своим к Самаре, напал на рассвете на татарский табор, который широко раскинулся по течению реки. Первые выстрелы из пушки и мушкетов и поднятые крики разогнали верховых татарских лошадей, а самих татар обезумили и страшно напугали. Они, мечась по табору, не знали что делать, а казаки, проходя лавой через весь табор, кололи и рубили их почти без никакого сопротивления. Пленные, увидевшие неожиданную себе помощь, развязывали один другого и также принялись уничтожать татар с самой жестокой ненавистью. Копья и сабли татарские, оставленные на ночь в куче, были для пленных готовым оружием, и татары гибли от собственного оружия тысячами. Таким образом татары были уничтожены все без остатка, так что не осталось из них никого, кто бы сообщил в Крым об их гибели. Весь табор татарский со всем тем, что они имели, достался победителям как добыча. А русские пленные в несколько тысяч обоих полов не только что освобождены из неволи, но и награждены лошадьми и вещами татарскими, и вернулись они к своим очагам так же, как и гетман со своим войском прибыл в свою резиденцию благополучно и с великой славой.
После этих удачных походов гетман Сагайдачный никаких других сам не начинал, а при обычных и повседневных тревогах и вражеских приграничных набегах направлял наказного гетмана своего Петра Жицкого, генеральных старшин и полковников с корпусами и командами в зависимости от потребностей и мощи вражеских сил. Будучи способным и удачным правителем гетманства, он налаживал внутренний порядок правительства и войска, воевал постоянно с униатством, возвращая из-под него церкви, в том числе и Киевскую соборную Софию, строил заново церкви. В частности, построил Братский Киевский монастырь на Подоле под управлением того же наказного гетмана Петра Жицкого, который разбирался в архитектуре, передал тому монастырю богатые села и обновил в нем с помощью Митрополита Киевского Петра Могилы древнюю Киевскую Академию, основанную еще во времена Крещения Руси, но из-за нашествия на Русь татар спрятанную по разным монастырям и пещерам. Прожив в полной великой славе и уважении более 20 лет, гетман Малороссии Сагайдачный умер в Киеве в 1622 году и похоронен в церкви им же построенного Братского монастыря, которого считался главным ктитором.
Поляки, уважая храбрость и заслуги Сагайдачного, не смели при нем совершать наглые враждебные действия против народа малороссийского. Да и сама любимая их Уния немного притихла и охладела. А поскольку высшее русское шляхетство обратилось в католичество и в русской религии из народа осталась только средняя и мелкая шляхта, то поляки дали Унии новое имя, назвав ее «хлопская вяра».
После смерти Сагайдачного они возобновили гонение русского народа и политику разжигания розни среди малороссийских войск. Реестровых казаков подчинили Коронному и Литовскому гетманам. Выборы малороссийского гетмана строго запретили, а его ранговые поместья разобрали и поделили между собой польские магнаты.
На народ, кроме обычных налогов, подымных и поземельных, наложили еще индукту и евекту, т. е. пошлину на покупку и продажу всех продовольственных товаров и всех других товаров и скота, которые шли на продажу или покупались. И все те поборы были всеобщими, стягивались со всех жителей Малороссии. А для тех, кто придерживался православия или греческой веры, была особенная сверх того подать, подобная Апокалиптической, описанной в дни Антихриста. Для этого накануне праздника Воскрешения Христова по всем городам и торжищам продаваемые мирянам обычные на пасху хлеба были под наблюдением польских урядников. Униат, который покупал пасху, должен был иметь на груди надпись «униат», и он покупал ее свободно, а кто такой надписи не имел, платил дань в половину стоимости хлеба.
В больших городах и торжищах тот пасочный сбор был отдан в аренду или на откуп евреям, которые, стягивая дань эту нещадно, назначали и число пасок, которое должна иметь семья, а потом силой заставляли это число выдерживать. Оценивали они пасхи при их освящении, метя их мелом или углем, какие куплены, а какие домашние, чтобы хозяин не избежал уплаты дани. И так евреи издевались над христианами на их же земле, в то время как сами праздновали свою пасху свободно и проклинали христиан и их веру в своих синагогах, построенных на русской земле тоже совершенно свободно. А поляки этим потешались, делая евреям всякие послабления.
Турецкий султан Осман Второй, узнав о возобновлении между поляками и казаками давней вражды и надеясь, что казаки не станут помогать своим врагам, повелел турецким войскам напасть на польскую границу, сам оставаясь в Бухаресте. Со стороны Польши против турок был направлен Коронный гетман Станислав Жолкевский с польскими войсками, при которых было и шесть полков малороссийских с Генеральным есаулом Потребичем, остальные разместились со стороны Крыма для удержания татар от их набегов. Польский король Сигизмунд находился рядом со своей армией на Волыни. Польские и турецкие войска сошлись в урочище возле села Цецора в жестоком бою с мощным напором с обеих сторон. Он длился более 5 часов с переменным счастьем и, наконец, завершился победой турок над поляками, которые были разбиты и рассеяны. Казаки малороссийские, будучи при том между двумя врагами тайными и явными, конечно же отбывали свое участие как на панщине или как невольники, но, когда дошло дело до польского поражения, тут они себя как следует показали, организовав бесстрашное наступление, и в порядке с сильною своей батавою спасли многих поляков, которые спрятались за их лавами. Среди многочисленных убитых и раненых войска польского и казацкого убит там и сотник Черниговского полка Михайло Хмельницкий, а сын его молодого Зиновий Хмельницкий взят в плен и отправлен в Турцию.
Михайло Хмельницкий был потомком Венжика Хмельницкого, бывшего малороссийского гетмана. Считаясь боярином, или ранговым малороссийским шляхтичем, он имел в своем владении местечко Субботов с хуторами и значительными угодьями, а в нем каменную церковь и монастырь, построенные им и его предками. В военной службе он имел чин сотника в реестровом Черкасском полку, но по характеру, усиленному достатком, значился как местный вельможа. Женат он был на дочери гетмана Богдана, Анастасии, и от этого брака родился сын Зиновий Хмельницкий, который получил при крещении и второе имя деда по материнской линии, Богдан, данное ему обычаем римских католиков от крестного отца его, князя Сангушко. Зиновий Хмельницкий, как единственный сын, был воспитан в Варшаве на деньги отца. Все тогдашние классы высших наук Зиновий прошел с лучшими учителями. Врожденные острота ума и сметливость оправдали заботы отца и учителей. Кроме других знаний, особенно удачлив он был в европейский языках, в первую очередь в латинском и греческом, за что очень любили его и уважали римское и польское духовенство и польские вельможи, да и сам король Сигизмунд лично его знал и всегда отличал между ровесниками. А поэтому, когда Зиновий, будучи волонтером при своем отце в битве Цецорской, оказался в турецком плену и ими продан крымскому мурзе Ярису, то король выкупил его из Крыма за свои деньги, оставив его в своем кабинете и в рангах своей гвардии. В 1629 году, будучи с войсками королевскими в походе против валахов и венгров, Зиновий взял в плен двух князей валахов и представил их королю.
Зиновий, служа при короле, посетил однажды родину свою, Малороссию, и узнал здесь, что польское правительство за распоряжением Чаплинского, гетманского наместника, по плану и проектами французских инженеров в 1638 году построило мощную крепость над Днепром, которую назвали Кодаком, между землями малороссийскими и запорожскими с политическим замыслом, чтобы мешать тем самым общению между единокровными народами, а особенно между их войсками, помогающими друг другу. Зиновий пожелал посмотреть строения. На том месте его спросил Чаплинский на латинском языке: подтверждает ли он мысли всех знатоков, что эта крепость является неприступной? На это вежливо ответил Хмельницкий также на латинском, что он еще не слышал и нигде не читал, чтобы созданное руками человеческими не могло быть теми же руками человеческими разрушено, и только творенье божье является неразрушимо. Чаплинский, посчитав это выражение за слова бунтовщика или замысел какой-то более значительный, тут же арестовал Хмельницкого и отослал его под стражей в Чигирин. Но дочь Чаплинского, Анна, тайно освободив Хмельницкого из-под стражи, дала возможность уехать ему и вернуться в Варшаву. Здесь Зиновий пожаловался на Чаплинского королю и был удовлетворен тем, что Чаплинскому в наказание за этот наглый и унизительный поступок в отношении гвардейского офицера отрезали один ус.
Приумноженные различные налоги, притеснения и всякого рода насилия от поляков малороссиянам вынудили в 1623 году князя Константина Ивановича Острозского, Киевского воеводу, подать убедительные жалобы королю и Сенату о тяжелом положении русского народа, доведенного до предела польскими урядниками и войсками, которые управляли Малороссией, и что мера их своеволия переходит всякое терпение. За удовлетворение этих жалоб очень хлопотал Владислав, польский королевич, который не раз командовал малороссийскими войсками и уважал отменные их военные заслуги при походах на ливонцев, в Померанию и Гданьск в поддержку союзной Швеции, чрезвычайно важные и очень полезные всему польскому королевству, которое так мало им за это платило. Друг Владислава Густав Адольф, король шведский, также вступился за русский народ, направив королю и в Сенат через министра своего в Варшаве послание, в котором, в частности, было сказано, что «достижения и подвиги обоих союзных королевств – Польского и Шведского, на их обоюдную пользу всегда дополнялись постоянной отвагой и мужеством русских войск, которые часто составляли основную силу польской армии. Беспримерное их послушание начальству и терпеливость в нуждах и тяготах военных всегда удивляли и восхищали его, как очевидца и участника тех их подвигов. А поэтому он, будучи перед ними в очень большом долгу, не может спокойно смотреть на чинимые тому войску и народу нечеловеческие насилия и варварство от своеволия распущенных поляков, которые часто не подчиняются своим правительствам и дошли почти до полной анархии. Правительство польское также попустительствует анархии в армии, а шляхта, владельцы и вельможи погружены в неограниченный деспотизм, пренебрегая правами частными и общенародными, подвергая сомнению в необходимости союзов, заключенных с дружескими странами».
На такие важные послания и жалобы польское правительство обнадежило русский народ и казаков своим вниманием и скорой помощью, выполнив все то, конечно же, по-польски, то есть до первого Сейма, который прошел в банкетах и самовосхвалениях. Видя это, казаки, объединившись с запорожским казаками, в 1624 году избрали себе гетманом корсунского полковника Тараса Трясило. Собравшись в городе Переяславе, казаки свои войска расположили между реками Трубеж и Альта и стали ждать действий поляков. Поляки собирались со всей Малороссии, частично даже из Польши, и, сколотив огромную силу под командой Коронного гетмана Конецпольского, начали атаку на табор казаков, укрепленный обозом и артиллерией с окопами. Атаки поляков повторялись и всегда отбивались в течение нескольких дней с большими потерями для польской армии. Наконец, казаки, дождавшись польского праздника, который называется Папским телом и который поляки празднуют с банкетами и пальбой, ночью значительную часть пехоты отправили в одно из ближних урочищ и на рассвете ударили с двух сторон на польский табор. Они ворвались в него, застав многих поляков полуголыми, перебили всех, кто им сопротивлялся, а остальных утопили в речке и разогнали, захватив их лагерь со всеми запасами и артиллерией.
После этого польского поражения, которое назвали Тарасовой ночью, казаки разделились на много корпусов и партий и были направлены гетманом для очищения от поляков и евреев, их любимцев, малороссийских городов и сел. Себе Тарас взял самую тяжелую работу – очищать Малороссию от евреев. Вся месть казацкая пала тогда на неверных, их уничтожали целыми тысячами без всякой пощады, только приговаривая да напевая о налогах пасхальных и том, как они издевались над христианами своими угольными метками и значками. Польское правительство, узнав о поражении своих войск и об изгнании поляков со всей Малороссии, и что евреи, их помощники и шпионы, тоже не были забыты и получили за свое издевательство достойное отмщение, не предприняло ничего враждебного против русских. Они испугались короля шведского, который, считая за оскорбление все то, что было сделано поляками казакам, привел свои войска в движение, угрожая нападением на польские границы. Остерегались поляки и Московского царства, которое, несмотря на междоусобицу и смуту, порожденные вмешательством поляков с их самозванцами, отвоевало себе город Смоленск со всей округой и удерживало эту добычу всеми силами.
А Тарас, пробыв со славой гетманом девять лет, спокойно умер.
После смерти Тараса в 1632 году казаки избрали гетманом полкового обозного Семена Перевязку. Но политика этого гетмана сопровождалось лукавством и предательством интересов казаков и всего народа Малороссии. Это лишило его рыцарского достоинства, и он, будучи задаренным польскими вельможами, которые присваивали себе ранговые поместья гетмана и других урядников, перешел на их сторону и тайно помогал им в их грабительских действиях. Вскоре постепенно поляки снова установили те же порядки в Малороссии, с которыми Тарас боролся, а для закрепления этих порядков были введены и польские войска в главные города Малороссии. Казаки обратили внимание на поведение гетмана Перевязки, которое было подозрительно и вредно, лишили его гетманства и отдали под военный суд. Но он при помощи портного еврея Лейбовича, который подкупил охрану табаком, сбежал из-под стражи и затаился в Польше.
На место лишенного гетманства Перевязки в 1633 году казаки избрали гетманом Генерального хорунжего Павлюгу. Но когда он вскоре после избрания начал собирать и приумножать войска для подкрепления прав своих и народных, то Коронный гетман Конецпольский с многочисленными польскими войсками напал на Павлюгу и на его войско под селом Кумайки, разбил их и выгнал из табора, который достался полякам как добыча. А казаки с гетманом, обороняясь, пошли пешком к местечку Боровицы, где, укрепившись в замке, стали ждать помощи от рассеянных своих войск.
Поляки не стали атаковать замок. Гетман Конецпольский предложил казакам мир с подтверждением всех их и народа прав и привилегий с условием признать гетманом ранее избранного Перевязку, а Павлюгу, исключив из войска, оставить в покое в его поместье. Мир был подписан и утвержден присягами, но продолжался он до того времени, пока казаки были в крепости. Но как только они вышли из замка и стали расходиться по своим дорогам, поляки сразу проявили свое вероломство. Они напали на разобщенных казаков, многих из них зарубили и перестреляли, а других ограбили, забрав все их оружие и отрезав усы и чубы. Гетмана Павлюгу, обозного Гремича и есаулов Попедила, Летягу, Шкурая и Путила взяли под стражу и заковали в железные кандалы, отправили в Варшаву с сообщением, что они плененные во время боя. Польское правительство без всяких о том расследований и справок повелело с головы гетмана живьем содрать кожу и набить ее гречневой половой, а старшинам его отрубить головы и вместе с чучелом головы гетмана отослать на позорище в малороссийские города. По этому приговору головы казаков были выставлены на кольях в Нежине, Батурине, Умани и Черкассах, а чучело гетмана – в Чигирине, а потом всенародно сожжено во время ярмарки.
Нового гетмана избрали в 1638 году, им стал неженский полковник Стефан Остряница. Советником у него был Леон Гуня, рассудительность которого очень уважали в войсках.
Коронный гетман Лянцкоронский с польскими войсками не переставал нападать на города и села Малороссии, на войска казаков, которые их обороняли, сопровождая эти нападения грабежом, убийствами, контрибуциями, другими бесчинствами и насилием. Гетману потребовалось включить все свое умение и искусство, чтобы собрать свои войска, разбросанные и преследуемые поляками и их шпионами. Наконец собрались они потайными тропами и по ночам в городе Переяславе, и первым их действием стало освобождение приднепровских городов от поляков, расположенных по обоим берегам Днепра, и обеспечение безопасного общения и соединения жителей и войск обеих сторон. Все это было выполнено с большим успехом. Польские войска, бывшие вокруг и внутри городов, не ожидали со стороны казаков никаких действий в связи со страхом, нагнанным на них жестокой казнью Павлюги и других старшин, тешились в полной безопасности, поэтому были повсеместно разбиты, а те, что сопротивлялись, полностью уничтожены. Их амуниция и артиллерия достались казакам, которые, собравшись в одно место, наилучшим образом вооруженные, пошли искать гетмана Лянцкоронского, который с главным польским войском расположился и укрепился в таборе над рекой Старицей. Гетман Остряница здесь его обнаружил и атаковал своим войском.