Я пихнул Стюрмира, показал знаком: выдвигаемся. Стюрмир поднял руку над головой: дважды сжал и разжал кулак. Как там остальные бойцы, я не видел – не с моим росточком. Однако я надеялся, что сигнал принят и понят. Ничего. Скоро и мне откроется вся диспозиция.

Наша восьмерка разделилась.

Свартхёвди, Оспак, Стюрмир и Вифиль надавили, раздвигая толпу, и направились к центру сборища.

Я, Заря и братья Крумисоны взяли чуть в сторону – к намеченной заранее крыше.

Пение стало громче, а толпа – плотнее. Мы раздвигали ее не без труда. Не то чтобы нам оказывали сопротивление. Просто тесно. А также душно, дымно и как-то гнетуще. Рычание сотен голосов давило на психику. Да и дымок, похоже, не совсем простой. Что-то здешние служители культа в него намутили. Но хочется надеяться, не особо убойное, и нам удастся сохранить контроль над собственными мозгами. Тем более все наши прекрасно понимали: мы – на вражеской территории. Значит, ничего не есть и не пить. Это у всех здешних – в подкорке. Принял что-то: воду, кусок лепешки – и ты уже гость. Со всеми вытекающими.

А мы сюда не в гости пришли. Волки в овчарню не в гости ходят.

Наши действия со всеми возможными вариантами были проговорены заранее. Один отряд блокирует ворота, другой занимает господствующие высоты, остальные действуют в толпе. Задача – взять под контроль жреческую верхушку и начать фильтровать народ. При сопротивлении реагировать жестко. Местных с дубинками всерьёз можно не принимать, но в толпе могли быть не только смерды, но и профессиональные бойцы-дружинники. Причем вооруженные. И в непонятном количестве. Ведь здесь, навскидку, никак не меньше тысячи человек. Нас же чуть больше полусотни. Для овчарни – более чем достаточно. Но при наличии сторожевых псов придется поработать клыками.

Крумисоны вывели нас правильно – к глухой стене бревенчатого строения неподалеку от полянки идолов.

Рев толпы внезапно усилился. Очень кстати. Из-под плаща Трюгви появилась бородатая секирка с узловатым ремнем. Наработанный бросок – и один Крумисон уже карабкается наверх, а второй согнулся в пояснице, упершись руками в стену, ему на спину вспрыгнула Заря, ухватилась за ремень. Влезший на крышу Трюгви помог ей вскарабкаться. Ремень упал – за него ухватился Траусти.

Я оглянулся. На нас вроде никто не обращал внимания. Народ полностью погрузился в процесс.

Ремень снова скользнул вниз по стене, я, подпрыгнув, ухватился за него, уперся ногой в щель между бревнами…

И тут меня мощно рванули за вторую ногу. Да так, что я вынужден был выпустить ремень, чтобы не сдернуть с крыши Трюгви.

Опаньки! Да это же наш жречонок свиномордый. Вцепился, аки клещ, в мой замшевый сапожок и не отпускает. Кабы не моя растяжка и развитый вестибулярный аппарат, валялся бы я сейчас на земле.

– Красава! – осклабился свиномордый…

И тут наконец-то разглядел мое лицо.

И оно настолько ему не понравилось, что он даже ногу мою не удержал. Тем более что я подшагнул на опорной и надавил весом.

– Ты чё… – свиномордый попробовал вступить в диалог, но тут его макушку с хрустом проломила стрела.

Вот это зря. Я бы его сейчас тихонько отключил.

А может, и не зря. Всё равно никто ничего не заметил.

Певучий рокот толпы вдруг прорезал женский крик, полный боли и отчаяния…