Этот мужской стиль атрибуции может быть очень полезным для сохранения выдержки и самооценки, но выглядит он не всегда приятно. Моему партнеру по теннису вряд ли понравится, если я буду постоянно сигнализировать ему, что мои победы связаны с моим выдающимся мастерством, а мои поражения и, следовательно, его победы являются следствием особенности корта.

В сильно консолидированной форме такой стиль атрибуции препятствует решению личных проблем. Тот, кто все время ищет причины своих неудач вовне, может никогда не обнаружить суть проблемы. Мужчина, который в основном винит в своих личных проблемах колебания настроения партнерши, имеет мало шансов на улучшение этих отношений. Более того, в результате он сталкивается с целым рядом межличностных неудач, которые в конечном итоге закончатся глубоким кризисом. Он будет поддерживать экстернальную атрибуцию и продолжать обвинять других в своих страданиях. Количество его неудач в конечном итоге заставит его считать это «судьбой»: «Весь мир сговорился против меня. Жизнь несправедлива, ничего не поделаешь». Такой вывод о мужском атрибутивном поведении также подтверждает основной тезис этой книги – мужчинам труден доступ к своему внутреннему миру, особенно когда в него вовлечены негативные чувства, считающиеся женскими: стыд, беспомощность или слабость, вызванные личными неудачами.

Сейчас мы очень близко подошли к понятию «нарциссизм»[9]. Согласно общепринятому объяснению под мужским нарциссизмом понимается самовыражение мужчин по отношению к женщинам как внутренний механизм отделения от матери, особенно в случае чрезмерно опекающих матерей. И снова всплывает принцип идентификации обходным путем с его противопоставлением женственности. В этом объяснении убедительно то, что оно подчеркивает, что самовыражение является важной частью нарциссизма (с четким акцентом на «выражение», а не на «само»). Потому что нарциссизм, как в «нормальном», социально допустимом, так и в патологическом вариантах НАРЦИССИЧЕСКОГО РАССТРОЙСТВА ЛИЧНОСТИ, всегда включает в себя игру. Демонстрируется нечто, чего не существует в этом виде – и, как это часто бывает с мужчинами, не только для других людей, но и для себя самого. Мы не будем рассматривать вопрос о том, является ли такое «игровое» представление в первую очередь и изначально нацеленным на мать. В любом случае оно служит для компенсации внутреннего дефекта. Оно позволяет скрывать свои слабости. Преувеличенное изображение самого себя, своей значимости, свойственное нарциссизму, немыслимо без основного чувства собственной неадекватности. Для чего еще нужно самовыражение, если не для сокрытия и отторжения чувства неполноценности?

Именно из-за этого очень многие (но, конечно, не все) успешные мужчины с трудом налаживают социальные контакты. Они профессионально улучшили свои навыки самовыражения. У них есть воля и способность переоценивать свои сильные стороны и ориентироваться на них, скрывать свои слабости или даже делать их похожими на сильные стороны. Но в отношениях, как личных, так и рабочих, «нарциссы» быстро достигают своих пределов. Важные или даже необходимые для отношений аспекты, такие как самораскрытие или эмпатия, диаметрально противоположны нарциссической стратегии отторжения недостатков. Невозможно одновременно сохранять по-настоящему водонепроницаемую внутреннюю защиту от собственных слабостей и при этом обладать способностью с любовью принимать чужие недостатки.

Для «нарцисса» также невозможно толерантное отношение к несоответствиям других людей, потому что он нуждается в чужих слабостях для своей собственной эмоциональной защиты. Мысли и ощущения своих недостатков, снова и снова возникающие в повседневной жизни, можно подавить, сосредоточив внимание на недостатках других. Например, постоянно жаловаться или расстраиваться из-за некомпетентности, лени, халатности, наивности, глупости, неопрятности, веса, одежды других людей. Американский психолог Алон Грэтч описывает эту нарциссическую ПРОЕКЦИЮ своих собственных недостатков на окружающих как «синдром гадкого шефа», но при этом подчеркивает, что многие мужчины также используют аналогичные внутренние механизмы в отношениях с женщинами. То есть возникает «синдром гадкого партнера». В первую очередь неоднократно подвергается критическим оценкам внешний вид партнерши, что позволяет мужчине отвлечься от мысли о том, что у него самого за эти годы тоже появилось немало морщин или лишних килограммов. И о том, что он потерпел немало профессиональных неудач. И что с романом, кругосветным плаванием, собственным бизнесом ничего не вышло. Эта сильная внутренняя уязвимость снова и снова отторгается через обесценивание другого человека, через постоянное самовосхваление, через агрессию.

Карлу Янсену 39 лет, и он прошел большой для своего возраста профессиональный путь. В ближайшее время он войдет в правление крупной текстильной компании. Он пришел ко мне после того, как его долгосрочные отношения потерпели крах – уже в который раз. Янсен замечает, что его желание иметь семью угасает.

– Я хочу что-то с этим сделать! – твердо говорит он, и это звучит так, будто он хочет справиться с растущими производственными затратами.

Янсен продолжает рассказывать мне историю своих отношений. На самом деле у него всегда были девушки, он никогда не был обделен женским вниманием.

«Были да сплыли, – думаю я, – я знаю таких бабников, как ты, достаточно хорошо со школьных времен!» Я поражен своей собственной твердостью и замечаю, как готовлюсь к «нарциссическому контрудару» внутри: если я поставлю на нем клеймо «безнадежного нарцисса», то смогу отвлечься от того, что я сам значительно менее успешен и обеспечен, чем он, и у девушек пользуюсь меньшей популярностью… Но Карл не допускает долгих перерывов для таких мыслей. Он уже дошел до следующей темы – некомпетентности своих сотрудников-«тугодумов», с которыми трудно иметь дело. Его выводят из себя полученные им плохие оценки в этих «современных опросах сотрудников». В конце первого сеанса мне становится интересно, придет ли Янсен ко мне еще раз, или он и меня считает некомпетентным «тугодумом».

К моему удивлению, Янсен вернулся. Кажется, я почему-то не попал под его «стрелы критики». После нескольких сеансов мы обсуждаем ситуацию из его детства, которую позже Карл идентифицирует как «многократную», а не как универсальную модель. Речь идет о жестоком наказании за минимальные ошибки в школе или дома, которое его отец сопровождал такими заявлениями, как «Мой сын не делает ошибок!». Янсен покраснел, слезы текли, он не мог говорить некоторое время.

На следующем сеансе становится ясно, что эта последовательность терапии имела для него огромное значение. Не столько потому, что он осознал связь между отношением к своим слабостям и слабостям других людей и отношением к ним же своего отца, но, скорее, потому, что он продемонстрировал мне свою слабость в течение нескольких минут. Мы выясняем, что, несмотря на многолетний опыт взаимоотношений, эта ситуация была первой, когда он открыл свою собственную слабость, уязвимость – даже самому себе.

Теперь можно рассмотреть его нарциссические компенсации таких слабостей. Мы можем говорить о постоянном внутреннем и внешнем обесценивании им своих партнерш. И о том, что он очень стыдился своего роста в пубертате (Янсен чуть ниже 1,70 м) и, вероятно, именно поэтому он старался не оставаться без подруги больше недели.

– Я всегда искал символы статуса, а не партнерш, – признает он обеспокоенно. – Я хочу что-то с этим сделать, – говорит он снова, как и на первом сеансе, только на этот раз это его внутреннее желание.

– Для статуса вы можете купить Porsche, – предлагаю я, – возможно, тогда ваша душа сможет найти подходящую женщину.

Янсен недоверчиво смотрит на меня, а потом смеется:

– У меня действительно есть несколько Porsche! – Через некоторое время он добавляет, опустив глаза: – Ну, может быть, уже хватит с меня статуса, и я могу действительно подумать о душе.

Пример Карла Янсена показывает, как наследуется эта мужская форма нарциссизма. Нарциссические родители, такие как отец Янсена, отрицают сложную болезненную реальность и требуют от своих сыновей высочайших достижений и идеального поведения. Таким образом, они создают у мальчиков комплекс неполноценности. В то же время они уже предоставляют сыну механизм того, как эти ощущения собственной неполноценности можно экстернализировать, чтобы они исчезли: через нарциссическое самовыражение и нарциссическое отношение к собственным детям (или сотрудникам, или партнершам).

В последнее время, по мере отхода от строго авторитарных форм обучения, природа нарциссического родительского послания изменилась. Вместо «докажи, что ты успешен, иначе ты никто и ничто в этом мире!» теперь подразумевается: «Ты супер, ты можешь сделать это, ты лучше всех!» Конечно, сама по себе похвала – это неплохо, более того, определенная степень нарциссизма полезна для здоровья. Отношение к ребенку, однако, остается связанным с его успешностью, то есть изменился только тон, но не само сообщение. Косвенное выражение и позитивный тон современного послания еще более затрудняют внутреннее обращение с ним, возможность противостоять ему. В конце концов, родители всегда были хорошими, поддерживающими и подбадривающими, против чего же тогда бунтовать?

«Нарциссизм» обычно переводится как «влюбленность в себя». Нарциссически настроенный человек, как и Нарцисс в мифе, влюблен не в себя, а в свое отражение. Он испытывает восторг от своего внешнего образа, своего самовыражения. Именно потому, что он не научился любить свое настоящее я – а это, в свою очередь, связано с обесцениванием, пережитым в детстве и в подростковом возрасте, или просто из-за отчуждения от собственного внутреннего мира. В любом случае «нарцисс» беспокоится не о внутреннем, например страхе неполноценности, а всегда о внешнем, чтобы избежать этого страха. Таким образом, нарциссизм является формой экстернализации. Поэтому именно у мужчин чаще диагностируются нарциссические расстройства личности, а у женщин – ПСИХАСТЕНИЧЕСКИЕ (СВЯЗАННЫЕ С ЧУВСТВОМ СОБСТВЕННОЙ НЕПОЛНОЦЕННОСТИ). Излишний нарциссизм многих мужчин можно рассматривать как внешнюю форму неуверенности в себе.