В ее словах Климу послышалось скрытое сравнение.

— Ты не одинока, — сказал он.

Женя не ответила.

— Знаешь, что я понял? Часто мы сами делаем себя одинокими. Возводим стены и не замечаем тех, кто просит пропустить за них.

Женя остановилась и повернулась к реке.

— Первым же рейсом отсюда улетим в Якутск, потом вернемся домой. Я поговорю с Максимом. Если верить моему выписному эпикризу, то я до сих пор при смерти, так что вряд ли кто-то скажет что-то против, если я не выйду на работу. Весь август я буду его. Разумеется, если он захочет.

— Разумеется, он захочет. Но совсем вся — это плохой вариант, не надо таких жертв, так ты снова сбежишь от нас через неделю. Жень, а давай куда-нибудь рванем втроем. У меня же тоже в августе отпуск. Поверь, вне четырех стен с ребенком проще.

— Ты серьезно?

— Да.

— Надо подумать…

— Надо не думать, а делать, а то так еще двадцать лет потеряем. А как вернемся, я свожу тебя к своим родителям.

Женя резко обернулась.

— Что?

— Я хочу представить им тебя. Они давно об этом просили.

— Клим… Я…

— Что ты?

— Мы ни о чем не договаривались, — тихо, но уверенно произнесла Женя.

— Эй, ты съела MM’s!

— Клим!

— Ты не хочешь быть со мной? — серьезно спросил он.