… Для Тины все сплелось в один из тех хороших снов, когда не хотелось просыпаться. Сначала ее уложили в ванну, полную душистой воды и пены — подумать только, бывает оказывается и такое, не только лоханка посредине лачуги — и долго-долго мыли, смывая многолетнюю грязь, въевшуюся в кожу. Затем служанки одели ее в роскошное платье, которое оказывается откуда-то только что привезли и наконец посадили за большой, покрытый белоснежной скатертью стол. Правда, много есть ей не дали — тарелку нереально вкусно пахнувшего куриного бульона и небольшую горстку тертых овощей, но все это было настолько вкусно после пары голодных дней, да и когда она в последний раз пробовала бульон, она не помнила. Хорошо, если очень редко они могли себе позволить рыбную воду, где в котелке варилась одна маленькая рыбешка, пожертвованная кем-то из рыбаков из жалости.

— Девчонка страшно истощена, кожа да кости, — сказал Серж Тире, тихонько наблюдавшими за ней из-за приоткрытой двери.

— А общее состояние?

— Было плохое. Да и сейчас не очень, сказываются последствия недоедания. Я подтянул ей энергетику, насколько можно восстановил работу органов и убрал пару начинавшихся болячек. Теперь ей нужно только время и хорошее питание. Дней шесть понемногу выводить на обычный уровень питания, чтобы не дай бог не было ни эрозии органов или заворота кишок. Да сам знаешь, командир, что я тебе говорю. В войну были наверное тяжелые дни.

— Было дело. Ладно, пускай хозяйка ей займется.

— Я распоряжусь об отдельной комнате, не беспокойся. И охрану под дверь поставлю на всякий случай.

— Ты же не думаешь, кто-то из бойцов…

— Нет. Я сказал — на всякий случай, — отрезал Серж. Конечно в пансионе, набитом егерями, самое безопасное место в городе, но тут уже работала просто паранойя. А вдруг девчонка решит выйти куда-то сама? Хотя все равно, в коридорах на каждом этаже по дневальному, далеко не уйдет.

Сон Тины продолжился, когда ее отвели в отдельную спальню и уложили на кровать, самую настоящую кровать с белоснежными простынями, подушками и одеялом. Тина боялась заснуть, чтобы сон не пропал и не проснуться на продавленном топчане с тряпками в углу лачуги, где они спали с мамой… Мама! Ее больше нет, она не увидит ее лица, не почувствует тепла рук… Тина тихонько зарыдала, чувствуя боль потери.

Завтра Тира с Сержем забрав бойцов поехали в лачугу, в которой раньше жила Тина с матерью. Ее похоронили на городском кладбище рядом с папой Тины под скромным могильным камнем с эмблемой Святого Круга. Так закончилась для Тины самая плохая часть в ее еще маленькой жизни.

…Серж взвалил на себя непосильный груз, но это дело стоило того. Закон «О детстве», как назвал его Серж, надолго обеспечил работой и его и Стражу, которая рыскала по всем трущобам Орсода, и разыскивала семьи с детьми, которым предстояло учиться в новой школе, точнее военном колледже баронства Ферлаг, расположенном в нескольких конфискованных особняках. Проблему со средствами решили быстро — каждого члена торговой гильдии обложили налогом «на детство», жирные коты решили, что жизнь дороже небольшой для них суммы. Так же решена была и проблема с учителями — теперь каждый домашний преподаватель должен был отработать обязательные часы в школах или выплатить большую сумму отступных. Теперь три сотни детей из двухтысячного города будут всегда сыты, одеты и при деле. А за любое деяние в отношении ребенка, будь то побои или другая асоциалка наказание было одно — смертная казнь, не будем мелочиться.

Социальный эксперимент в отдельно взятом городе Серж решил расширить — основал больницу для бедных, собрав большинство лекарей и даже одного мага жизни. А также и биржу труда — мало ли, люди, которые здесь не нужны, переедут в Истор, рабочие руки требуются и на сельхозработы, и на планируемую Сержем постройку укреплений возле города. Может удастся со временем даже сделать просеку от мануфактуры к порталу, построив дорогу. Но это все потом.

— Ну ты размахнулся, — Тира покачал головой, почитав бумаги Сержа, пока тот со счастливой улыбкой играл с Тиной, прилипшей к Сержу как хвостик. «Дядя Серж» стал для нее предметом обожания, также как и «дядя Тира», от которого она не хотела отходить ни на шаг.

— Зато люди посмотрят, как живут в баронстве, вот и прибавится у тебя подданных.

— Уже, — усмехнулся Тира. — У меня сразу образовалось три сотни душ, которые решили пойти под руку барона Ферлаг. И то приходится отбирать, мне всякий асоциальный элемент не нужен.

— А где ты других найдешь? Чтобы были другие люди, должно быть другое общество, а с нашей нынешней общественной формацией получай ее продукт. Бытие, однако, определяет сознание.

— Опять ты умничаешь?

— Снова. Это законы природы, против них не попрешь.

— Ладно, законник. Пора уже бы нам возвращаться. А то мы тут, точнее ты тут, сильно подзадержались.

— Хотя бы порядок навели, — Серж довольно потрепал Тину по голове. — Да?