— Говорят, он очень хорош.
— Как и мои парни… по крайней мере, я так думал. — Он выдохнул дым через нос. — Но они были апачи, кайова. Эти люди не понимают тактики. Все, что они умеют, — это грабить и нападать с целью убийства. — Он издал хриплый смешок, но глаза оставались серьёзными. — Вероятно, Пеппер понял, что они пришли по его душу, как только их заметил. И выманил. Умно, чертовски умно.
Крегер решил, что ему нужно выпить еще.
— Что ты собираешься с ним делать?
— А может,
Крегер собрался с духом.
— Нет. Я не стану вмешиваться в это дело. Ты же помнишь наше соглашение, мистер Джонс. Я даю тебе наводку, направляю всех по твоему пути, делаю все, что могу, чтобы облегчить поиск этих денег. Но я не буду участвовать в убийстве.
— Избирательная мораль, — хмыкнул Джонс, будто не видел смысла в подобных вещах.
— Возможно. Но человек должен следовать определённым правилам, иначе…
— Иначе мы все были бы обычными преступниками, да? Животными? Разбойниками? — Теперь он смотрел на Крегера глазами, которым было место в черепе гремучей змеи. — Мы все будем такими же, как я?
— Я не то хотел…
— Закрой пасть. Больше всего я ненавижу мелких скулящих трусов, которые чувствуют необходимость постоянно извиняться.
Крегер почувствовал, как у него покраснели щёки. Он больше не был ребенком, над которым издевались на школьном дворе. Этот человек давно исчез. Он был честным человеком. Благоразумным. И на него нельзя было давить.
— На этом закончим.
Джонс затушил сигарету о подошву сапог и поднялся.
— Ты становишься обузой, шериф. У тебя кишка тонка для такой работы. Бог знает, что заставило тебя думать, что из тебя выйдет хороший законник.
Крегер свирепо посмотрел на него, понимая, что ни к чему хорошему это не приведёт, но ему было все равно.
— Я и есть хороший законник.
Джонс сплюнул на пол, и глаза его засветились мрачным торжеством.
— Ты — мелкий, бесхребетный сукин сын. Позор своей профессии. Ты прогнулся под такого человека, как я. Если у тебя нет ни капли самоуважения, думаешь, Я стану тебя уважать?