Вообще-то, это было немного странно – сидеть в разных концах пустой комнаты, не говоря ни слова, как будто все слова давно потеряли всякий смысл и были только помехой, от которой было бы неплохо избавиться.

Потом он поймал ее взгляд. Не быстрый, равнодушный, не видящий тебя, а к его удивлению, внимательный, изучающий и спокойный. Как будто она захотела вдруг понять что-то важное, и теперь это желание никак не давало ей покоя. Впрочем, что-то в выражении ее лица показалось ему странным. Так, словно она уже давно подстерегала его и теперь, наконец, отбросив все условности и приличия, рассматривала, решая одной ей известные уравнения. Кажется, в ответ он улыбнулся и еще раз поприветствовал ее поднятым над головой стаканом.

Похоже, она тоже улыбнулась тогда, Давид.

Во всяком случае, когда он выпил, она уже пересекла комнату и подходила к нему.

Возможно, он успел за это время что-нибудь подумать. Что-нибудь вроде «представляю, какая у меня сейчас рожа» или «хорошо, что я не успел смешать водку с красным

– Ты так пьешь, как будто завтра конец света, – сказала Ольга, останавливаясь рядом.

– Не исключено, – ответил Давид, улыбаясь против собственного желания и, одновременно представляя, насколько жалко выглядела сейчас эта нелепая улыбка.

– Видел этих дураков? Не догадался их снять? Могло бы получиться.

– В следующий раз, – Давид опасался, что она слышит, как дрожит его голос.

– Следующего раза, как известно, может и не быть, – и она засмеялась.

Так, как будто имела в виду что-то совсем другое, чем то, о чем шла речь.

Потом она сказала – негромко и спокойно, как само собой разумеющееся:

– Не хочешь проводить меня домой?

Глаза ее смотрели на него так, словно в ее предложении не было никакого подвоха.

Просто проводить и ничего больше, ну, кроме разве того, что она никогда прежде не смотрела на него так обескураживающе откровенно, и, тем более, никогда не предлагала проводить ее домой, как будто это было совершенно в порядке вещей, и он только тем всю жизнь и занимался, что провожал ее до дома.

– Ты уверена? – спросил он, пытаясь изо всех сил сосредоточиться. – В том смысле, что я, кажется, немного перебрал.

Собственный голос вдруг показался ему чужим.

– Мне нравится, – улыбнулась она. – По-моему, в самый раз.

– Это главное, – сказал он, лишь бы что-нибудь сказать, чувствуя – что-то происходит, но что именно, было пока еще неясно.

Вспоминая позже этот вечер, он обратил внимание, что совершенно не помнит, что было потом. Какие-то отдельные кадры всплывали в памяти, чтобы затем померкнуть навсегда. Чей-то смех, поиски потерявшейся куртки, какие-то объяснения на лестничной площадке. Последнее, что он помнил, был, кажется, взгляд Анны, вышедшей в прихожую и говорящую что-то насчет такси.