– На себя посмотри, скотина.

– Ставлю на Ру, – сказал Давид, отходя – Слышишь, Ру?.. Я поставил на тебя… Есть еще желающие?

– Ставлю на Феликса, – сказал конъюнктурщик Левушка. – Анна, не хочешь на кого-нибудь поставить?

– Только после того, как вымою посуду, – сказала та, убегая.

– Тогда я поставлю за тебя, – сказал Левушка.

– Жулик, – отметил Давид.

– Жизнь научит, – отрезал Левушка.

Потом Феликс оставил Ру и поднялся на ноги.

– Эй, Грегори, – сказал он, поднимая Ру с пола. – Возьмите и заприте его в кладовке. Лев, помоги им.

– Так точно, – сказал Левушка, подхватив Ру за плечи.

– Идиот, – злобно бросил Феликс, поднимаясь на диван и вешая на стену злополучный шофар. – Видел идиота?

– Не расстраивайся, – попытался утешить его Давид. – В праздник всегда кто-нибудь напивается. Это хоть и странно, но, если подумать, вполне объяснимо.

– Спасибо за утешение, – и Феликс ушел, хлопнув дверью.

– Пожалуйста, – сказал ему вслед Давид.

Потом он нагнулся, чтобы поднять лежащую на полу бусинку, а когда выпрямился, то увидел Ольгу и удивился, что не заметил, как она появилась.

Она стояла у окна, на другом конце комнаты, опершись спиной о книжный шкаф и, как всегда, курила, окружив себя плывущим табачным облаком.

Черное длинное платье. Голые руки и плечи. Бледное – не то от усталости, не то от яркой помады – лицо.

Все вместе – один сплошной вызов, одновременно – и всем вместе, и каждому в отдельности.

Впрочем, кроме него и нее никого в комнате не было.

Не трогаясь с места, она помахала ему рукой, а он ответил ей поднятым стаканом, думая, что неплохо было бы сфотографировать ее сейчас, благо, что и света было вполне достаточно, но потом передумал, опасаясь разбить спьяну камеру.