Я питал к Гокхале столь глубокое уважение, что никогда не спорил с ним. И хотя его ответ совсем не удовлетворил меня, я предпочел промолчать. Я полагал тогда и уверен до сих пор, что, сколько бы работы ни выполнял человек, ему непременно следует находить время для физических упражнений точно так, как он находит его для приемов пищи. Смею утверждать, что упражнения не только не уменьшают работоспособности, но, напротив, стимулируют ее.
18. Месяц в гостях у Гокхале — II
Живя у Гокхале, я не превратился в домоседа.
Я обещал своим южноафриканским друзьям-христианам, что в Индии непременно встречусь с индийскими христианами и посмотрю, как они живут. Я много слышал о бабу Каличаране Банерджи и относился к нему с большим уважением. Он занимал видное место в Конгрессе, и я не знал ни об одном его недостатке, свойственном обычному индийцу-христианину, который держится в стороне от деятельности Конгресса и избегает индусов и мусульман. Я сказал Гокхале о том, что подумываю о встрече с Банерджи. Он ответил:
— Какой в этом смысл? Он очень хороший человек, но, боюсь, вы будете разочарованы. Я ведь близко знаком с ним. Однако вы, разумеется, можете встречаться с кем пожелаете.
Я обратился к Каличарану Банерджи, и он охотно согласился встретиться. Когда я пришел к нему, я узнал, что его жена при смерти. Дом его оказался скромным. На Конгрессе я видел его в пиджаке и брюках, но с радостью обнаружил, что дома он носит бенгальское дхоти и рубашку. Мне понравилась простота его наряда, хотя я сам тогда предпочитал пиджак и брюки парсов. Без лишних слов я поделился с ним своими сомнениями. Он спросил:
— Вы верите в первородный грех?
— Верю, — ответил я.
— Так вот, индуизм не предлагает искупления, в отличие от христианства. — И добавил: — Смерть — это плата за грех. В Библии сказано, что единственный путь избавления — вверить себя Иисусу.
Я возразил ему, напомнив о
В те дни я часто бродил по улицам Калькутты. Мне нравилось ходить пешком. Я познакомился с судьей Миттером и сэром Гурдасом Банерджи, чья помощь мне была необходима в моей работе в Южной Африке. Примерно тогда же состоялась моя первая встреча с раджой сэром Пьяримоханом Мукарджи.
Каличаран Банерджи рассказал о храме Кали, который мне захотелось непременно посетить еще и потому, что я читал о нем в книгах. В один из дней я отправился туда. Дом судьи Миттера находился в том же районе, а потому я пошел в храм сразу после визита к нему. По пути мне встретилась отара овец, которых гнали, чтобы принести в жертву в Кали. Ряды нищих выстроились по обеим сторонам дороги, ведущей к храму. Среди них встречались и нищие монахи, но я уже тогда был противником подаяний совершенно здоровым нищим. Они же целой толпой устремились вслед за мной. Один из монахов сидел на веранде. Он остановил меня и обратился ко мне с вопросом:
— Куда вы направляетесь, мальчик мой?
Я ответил.
Тогда он пригласил меня и моего спутника присесть, и мы подчинились.
Я спросил его:
— Вы действительно считаете подобные жертвоприношения частью религии?
— Кому вздумается считать религиозным убийство животных?
— Тогда почему вы не проповедуете против него?
— Это не мое дело. Мы заняты молитвами.