Целый мир в стене
Разваливающаяся стена, что окружала палисадник, стала настоящим местом для охоты. Эту старую кирпичную стену в свое время оштукатурили, но теперь эта вторая кожа покрылась зеленым мхом и после многих влажных зим отслоилась и начала проседать. Вся поверхность превратилась в сложную мозаику из трещин – широких, в несколько дюймов, и тонких, как волос. Здесь и там отвалились куски штукатурки, обнажив кирпичную кладку наподобие розоватых ребер. Если присмотреться, стена являла собой настоящий пейзаж: в самых влажных местах шляпки крошечных поганок – красных, желтых, коричневых – образовывали целые поселения; мох цвета бутылочного стекла рос такими симметричными холмиками, что казалось, его здесь высадили и подровняли садовыми ножницами; в тенистых уголках из щелей повылезали маленькие папоротники и вальяжно свесились вниз, напоминая этакие зеленые фонтанчики. Верх стены походил на выжженную пустыню, в которой могли выжить разве только островки ржавого мха, да еще там загорали стрекозы. А у подножия стены что только не росло – цикламены, крокусы, златоцветник, – пробиваясь из-под груды осколков черепицы. Эту полосу охранял целый лабиринт кустов ежевики, покрывавшихся в летний сезон внушительными сочными ягодами, черными, как эбеновое дерево.
Живность в стене обитала самая разная – «жаворонки» и «совы», охотники и дичь. По ночам охотились лягушки, населявшие заросли ежевики, и гекконы, бледные до прозрачности, с выпученными зрачками, которые нашли себе приют повыше, в образовавшихся трещинах. А дичью им служили глупые, рассеянные долгоножки, летавшие и сновавшие среди листвы, и бабочки разной формы и размеров – в полоску, в клеточку, в крапинку, в пятнышках, мозаичные, порхавшие, как туманные облачка, над сыпучей штукатуркой, и жуки, пухлявые, одетые с иголочки, как дородные бизнесмены, спешащие к назначенному часу по своим ночным делам. После того как последний светлячок уносил свой заиндевелый изумрудный фонарик в постельку за мшистым холмиком и из-за горизонта выкатывалось солнце, стену захватывали другие ее обитатели. В этом мире труднее было понять, кто хищники, а кто добыча, так как на первый взгляд все поедали друг друга без разбору. Так, осы охотились на гусениц и пауков, пауки – на мух, крупные, но такие хрупкие розовые стрекозы поедали пауков и мух, а сноровистые, гибкие и пестрые ящерки хватали всех подряд.
Самые же застенчивые и скромные обитатели стены были и самыми опасными. Чтобы найти хотя бы одного из них, надо было хорошо поискать, и это при том, что их там были сотни. Достаточно было поддеть лезвием ножа кусок отставшей штукатурки, и под ним обнаруживался притаившийся черный скорпион, величиной с дюйм и будто вырезанный из гладкой шоколадной плитки. Это были странные на вид маленькие существа с овальными, приплюснутыми телами, крохотными кривыми лапками, здоровенными выпуклыми клешнями, как у краба, этаким виртуозно сочлененным боевым оружием, и хвостом, похожим на ожерелье из коричневых бусин и заканчивающимся жалом вроде шипа розы. Скорпион тихо отлеживался под твоим пристальным взглядом, но, почувствовав твое дыхание, словно извиняясь, предупреждающе задирал хвост. Если ты слишком долго держал его под лучами солнца, он просто уходил и неспешно, но со всей твердостью прятался под другим куском штукатурки.
Я по-настоящему полюбил скорпионов. Это были милые, неприхотливые существа с очаровательными, в общем-то, привычками. Если ты не совершал глупостей и не делал каких-то неуместных телодвижений (например, пытался его потрогать), скорпион относился к тебе с уважением, думая лишь о том, чтобы поскорее уйти и затаиться. Меня они наверняка воспринимали как человека неадекватного, поскольку я вечно отковыривал штукатурку, чтобы за ними понаблюдать, или, поймав, сажал их в банку из-под варенья, чтобы изучить, как они передвигаются. В результате моих непредсказуемых набегов я узнал про скорпионов много интересного. Например, что они едят трупных мух (а вот как они их ловили, осталось для меня загадкой), кузнечиков, мотыльков и златоглазок. Несколько раз я видел, как скорпионы пожирают друг дружку, что меня сильно огорчало, так как в остальном они были само совершенство.
В сумерках, сидя на корточках у стены с фонариком, я сумел подглядеть неподражаемые брачные танцы скорпионов. Я видел, как эти существа стоят вертикально, стиснув клешни и нежно сплетя хвосты. Я видел, как они медленно вальсируют, сцепившись клешнями, среди мшистых подушек. Но радость моя бывала недолгой: стоило мне только включить фонарик, как партнеры по танцу застывали и, поняв, что я не собираюсь выключать свет, решительно уходили рука об руку. Неприкосновенность личной жизни была для них превыше всего. Если бы я мог завести у себя целую колонию, наверное, я бы проследил их брачные игры до конца, но моя семья запретила мне держать скорпионов дома, несмотря на все мои аргументы.
Однажды днем я обнаружил в стене толстую скорпиониху как будто в желтовато-коричневой шубке. При ближайшем рассмотрении странное одеяние оказалось массой крошечных младенцев, вцепившихся в материнскую спину. Я пришел в восторг и решил тайно пронести это семейство в свою спальню, чтобы понаблюдать за их развитием. С превеликой осторожностью я пересадил мать с детишками в спичечный коробок и поспешил на нашу виллу. Получилось не совсем удачно: я вошел в дом, как раз когда подавали обед, поэтому я аккуратно положил коробок на каминную полку в гостиной, чтобы скорпионам было чем дышать, а сам поспешил в столовую, где уже сидела вся семья. Лениво ковыряясь в тарелке, тихо подкармливая под столом Роджера и краем уха слушая семейные споры, я напрочь забыл про своих чудесных пленников. В какой-то момент Ларри, доев, сходил в гостиную за сигаретами и, откинувшись на спинку стула, вставил одну в рот и потянулся за спичками. Совершенно не подозревая о надвигающейся для меня катастрофе, я с интересом наблюдал за тем, как он, разглагольствуя, открывает коробок.
Готов и сегодня утверждать, что скорпиониха ничем ему не угрожала. Просто она перевозбудилась и была немного раздосадована тем, что ее надолго заперли в спичечном коробке, поэтому ухватилась за первую же возможность дать деру. В общем, она стремглав взобралась на тыльную сторону руки Ларри, а малютки цеплялись за мать из последних сил. Там она остановилась, решая, что ей делать дальше, и на всякий случай задрала хвост с жалом. Почувствовав рукой какое-то движение, Ларри опустил глаза – и с этого момента все пошло наперекосяк.
От его истошного крика Лугареция выронила тарелку, а Роджер с диким лаем выскочил из-под стола. Взмах руки – и несчастная скорпиониха, взмыв над столом, шлепнулась на скатерть между Марго и Лесли, а ее малыши разлетелись по всему столу, как конфетти. Разъярившись от такого обращения, самка с подрагивающим от возбуждения жалом бросилась на Лесли. Тот вскочил на ноги, при этом опрокинув стул, и давай отбиваться салфеткой. Скорпиониха переметнулась на Марго, и та издала вопль, которому бы позавидовал паровозный гудок. Мать, озадаченная столь внезапной переменой от мирного застолья к хаосу, водрузила на нос очки, чтобы уяснить причину воцарившегося бедлама, и в эту секунду Марго, так и не сумевшая остановить грозное наступление, плеснула в злодейку из стакана, но промахнулась и окатила ледяной водой мать, та же, задохнувшись, даже не смогла возмутиться. Тем временем скорпиониха спряталась под тарелку Лесли, а ее выводок метался по всему столу. Роджер, совершенно не понимая, чем вызвана такая паника, однако желая принять участие в действе, носился по комнате с истерическим лаем.
– Опять этот паршивец! – прорычал Ларри.
– Осторожно! Осторожно! Они ползут! – голосила Марго.
– Не паникуй, – возопил Лесли. – Нам нужна книжка. Их надо бить книжкой.
– Да что с вами со всеми происходит? – взмолилась мать, протирая очки.
– Опять этот стервец… он нас изведет на корню… ты погляди на стол… полчища скорпионов…
– Скорей… скорей же… сделайте что-нибудь… Нет, вы только гляньте!
– Да заткнись ты и дай мне уже книжку, Христа ради… Хуже, чем этот пес… Роджер, ты когда-нибудь заткнешься?
– Слава богу, он не успел меня укусить…
– Ой… тут еще один… скорей… что же вы стоите?!
– Заткнитесь и дайте мне книжку или еще что-нибудь такое…
– Но как скорпионы попали