— Все с тобой будет нормально, — сказал я, стягивая с себя ветровку, а потом и рубаху. — Походишь еще.

Я скомкал свою одежду, закрыл Фимину рану, выпачкавшись кровью.

— Давай-ка, вставай. Ехать надо.

— Куда? — простонал Фима, дрожащей рукой прижимая рубаху к животу.

— Куда-куда? В больницу. Давай.

Я помог Ефиму подняться, зафиксировав его руку на плечах, повел к машине.

— Мля… Едрена вошь… — Сказал выживший механик, поднимая голову. Потом он страшно заматирился. — Всех! Всех тут скосило!

— Не ранен? — Оглянулся я, пока мы с Фимой хромали через двор.

Механик, словно бы удивленный, что я к нему обратился, торопливо покачал головой. По его белому, обескровленному лицу было видно, что он в шоке.

Я торопливо кивнул и повел Фиму дальше.

— Зараза… Ноги холодеют… башка кружится… — причитал он. — Все, Витя, хана мне.

— Не дрейфь, — сказал я, подтаскивая его к машине.

Потом я быстро открыл заднюю пассажирскую, помог Ефиму улечься там.

— Витя… — простонал он. — Сука… Смерть что надо. Лучше б я в афгане помер… С пацанами… Лучше б так, а не от ссаной бандитской пули.

Ничего не ответив на его стенания, я только хлопнул дверью, пошел за руль. Когда сел, завел машину и стал сдавать назад, Фима заговорил вновь:

— Сука… Я прям чувствую, как эта гнида свинцовая у меня в кишках шевелится…

— Тут недалеко. За пять минут домчим. Вот мля…

Путь машине преграждали тела, лежащие на выезде.

— Я щас, — обернулся я к Фиме.

— Витя, — внезапно Ефим схватил меня за плечо.