Продравшись сквозь плотно сплетенные заросли терна и боярышника, мы попали на порядевшую опушку, что развернулась с другой стороны рощицы. Дальше протянулись не тронутая человеком степь. Бугристая, поросшая зеленой травой и редкими низкорослыми кустарниками, она уходила к дальним лесистым холмам.

На синем небе, развернувшемся над степью, бежали редкие облака. Горизонт венчали горы, видневшиеся сквозь сегодняшний прозрачный воздух: ледяная вершина Эльбруса, стояла вдали величественной белой короной.

— Красиво тут, — сказал Степаныч, и в голосе его на мгновение прозвучали нотки какого-то облегчения. — Будто бы и не бывает в этих местах никаких проблем.

— Будто бы, — согласился я.

— Слышь, Вить, а давай как-нибудь выберемся на рыбалку, а? Вон на те озера. Не знаю, че там в них водится, мож карась с ладошку, и то хорошо. Но хочется мне просто отдохнуть от суеты. Подышать природой.

— Обязательно выберемся.

Старик едва заметно улыбнулся. Потом обернулся к горизонту.

— Вон, видишь? Сухое дерево стоит. Вон там.

— Ну.

Я сложил руки козырьком, прикрывая глаза от солнца. Кривое дерево и правда стояло в степи, совершенно сухое и немного зловещее, словно остов какого-то мертвого лесного чудища. Белошеяя цапля, сидевшая на нем, вскидывала голову, щелкая клювом.

— Нам туда.

Когда мы приблизились к дереву, гордая птица спорхнула. Растянув свое длинное тело, плавно улетела на широких крыльях.

— Далеко же ты забрался, чтобы от нее избавиться, — повторил я.

— Ну, — Степаныч стал к дереву спиной. — Если б мог, забрался бы еще дальше.

Он посмотрел в какую-то только одному ему известную точку над рощей, сделал три широких шага.

— Должна быть здесь.

Я принялся копать. Прорыть пришлось метра полтора. Мы со Степанычем даже стали сомневаться, что он правильно определил место захоронения винтовки, однако, стук по дереву развеял наши сомнения.

Через пятнадцать минут, мы, грязные от влажной степной почвы, вытягивали из ямы самодельный, сбитый из дерева ящик. Обернутый вощеной тканью, он был увесистым и большим, словно гроб.

Мы освободили ящик от тряпья, вскрыли прибитую гвоздями крышку штыком лопаты.

Откинув потемневшее дерево крышки, я обнаружил внутри аккуратно уложенную консервационную бумагу.