Король смотрел на мои метания печально и насмешливо одновременно. Он встал из-за стола, и шагнул ко мне.

– Чего же ты сейчас хочешь? – спросил он, кладя руки мне на плечи.

Да, так же как и все остальные воздыхатели/преследователи Амины это был очень красивый, статный, осанистый мужчина. Лицо его чем-то напоминало Тамино, только, видимо в силу возраста (ему можно было дать лет сорок), черты у него были как-то определенней, суровее. Смотрел он тоже иначе, он, видимо, умел скрывать свои чувства, но не настолько, чтобы я ничего не почувствовала от его прикосновений.

– Чего ты ждешь от меня? – спросил он.

– Защиты, – промямлила я, прекрасно понимая что этот человек просто так защищать меня не будет. Но он был такой притягательный дядько, что какая-то часть меня уверенно считала что ну и пусть.

– Хорошо, – сказал он, придвигаясь ко мне ближе, – я буду защищать тебя. Я осыплю тебя золотом, я поселю тебя в моих покоях, я выстрою для тебя твой собственный дворец… Только… Только почему же, – Продолжил он, наклоняя ко мне голову как для поцелуя. – Почему же ты пришла ко мне именно сегодня? – И лицо его замерло в нескольких сантиметрах от моего.

– Я…я…я-я-я…

Я не знала, как объяснить свое поведение, хотя бы потому, что поведение Амины, пять лет терпевшей и герцога и принца и короля, и всем им, – непередаваемо стойкая женщина! – отказывавшей, объяснению поддавалось с трудом. А кроме того король меня подавлял. Не только своим обаянием, а еще просто как более сильная и уверенная в себе личность.

– Я ни в чем не виновата, – пролепетала я, и король оскалил зубы в свирепой улыбке.

– Хорошо, – сказал он, и руки его легли как-то уж слишком близко к моей шее, – отправляйся к себе. Я навещу тебя позже. Но если я узнаю, что ты была с принцем Тамино, и просто пытаешься скрыть плод этой связи…

– Нет! Нет, я с принцем…

– Тебя с ним видели, – отчеканил король, – ты позволила ему себя обнимать.

Это что, вот тот досадный проход вверх по лестнице – это я позволила себя обнимать?

– Помнишь, однажды герцог напал на тебя? Не как вчера. Не при всех, там были только ты я и он. Я спас тебя, я тебя защитил, я протянул тебе руку – ты была на полу, в грязи, – я руку тебе протянул, чтобы помочь встать. А ты оттолкнула меня. Ты даже руки мне подать не захотела. А кому-то, значит, можно тебя вести по лестнице, обнимая? – и его пальцы сомкнулись у меня под подбородком.

– Я не…не специально, мне просто стало плохо, я же не знала…

Я же не знала, что вот такое легкое потакание красавцу-принцу может стоит мне жизни.

– Я попытаюсь поверить тебе. Но если я узнаю, что у тебя что-то было с моим племянником… – король уже натурально душил меня, – если я пойму что ты меня обманула, не сносить тебе головы!

И он отпустил меня, предварительно поцеловав, но что мне теперь были его поцелуи! Он навестит меня позже – через час или два, – и если я не окажусь девственницей, он меня казнит, и еще хорошо, если просто казнит, а не, – как там говорил Тамино? – четвертует и скормит внутренности псам. И ведь именно такой вариант маячил для меня теперь со всей очевидностью, потому что, не знаю, что там было с непорочностью Амины, но я-то девственницей не была.

Хотелось бы мне рассказать вам историю о первой любви… да ладно, фиг с ним, пусть не первой, просто любви, или хотя бы, страсти. Но нет.

Я поссорилась с мамой. У меня – у нас – умерла бабушка, а без нее мы постоянно ругались, и непонятно было, что с этим делать. Человеку свойственно хотеть возвращаться домой, но мой дом словно вывернули наизнанку, я часами стояла на улице, ожидая, пока мама выйдет хотя бы в магазин. И так получилось, что я практически случайно оказалась в общаге с одним парнем. Потом он очень быстро ушел, а как-то через месяц, – видать с голодухи, – попытался подкатить еще раз, но я тогда с мамой уже помирилась. Мне, конечно, всегда хотелось верить, что она почувствовала мой душевный раздрай – но по зрелом размышлении, это я стала относиться к ней проще. Вселенский камень преткновения между нами – вопрос, почему у меня вместо отчества прочерк, сдулся и рассыпался в прах. Может, и не было никакого отца, – подумалось мне тогда, – а был такой же нелепый опыт, после которого, вместе с осадком на душе осталась еще и беременность. Ладно, она хоть на аборт не пошла – и на том спасибо.