Это Рыков! Я замираю. Откуда он здесь взялся?! Можно ли ему после этого всего верить? На кого он злится, на меня или на Лозмана? Он знал? Почему не мог сказать прямо? Участвовал ли он во всём этом? И просто, какого хрена? Все эти мысли вихрем проносятся в голове.

Рыков выходит из машины и открывает заднюю дверь.

— Давай, запрыгивай. Не бойся, ты в безопасности.

Я не дышу, а хриплю и держусь двумя руками за бок. Ну и что мне делать? Бежать, как заяц в лес? Далеко ли я убегу? Ногам и так конец… Затравлено озираясь, я забираюсь в машину.

Рыков захлопывает дверцу и я тут же запираюсь изнутри, а он поворачивается к моим преследователям. Там, оказывается, целых две машины.

Он засовывает руки в карманы и стоит какое-то время в свете фар, ничего не предпринимая. Простояв так не меньше минуты, он вдруг громко и грозно кричит:

— Псы! Ко мне!

Сначала ничего не происходит, а потом двери автомобилей начинают открываться и к нему медленно подходят несколько человек. Я считаю, их семеро. Лозмана среди них нет.

— Кто придумал, шакалы? — спрашивает Рыков. Он стоит ко мне спиной, но я чувствую, как от него исходят электрические токи.

Никто не отвечает.

— Место каждого из вас рвутся занять сотни голодных и готовых на всё тварей. Почему я должен держать вас рядом с собой, если мне нужно повторять вопрос? Я спросил кто придумал весь этот пиздец?

— Лозман… — раздаются нестройные голоса.

— Лозман… — повторяет Рыков и кивает, а затем кричит во всё горло. — Лозман! Выходи!

Но Лозман не торопится подчиниться.

— Сюда его!

Никто не двигается.

— Сюда его! — ревёт Рыков, и на этот раз его солдаты плетутся к машине и открывают дверь.

— Борис Маркович, вас Роман Григорьевич просит подойти.

— Тащите! — требует Рыков и эта шайка, действительно похожая на горстку шакалов, начинает вытаскивать Лозмана.

Лозман не упирается, он просто позволяет вытащить себя из машины.