— Ты меня раздражаешь, — со злорадным удовольствием произнесла я, — с самого первого дня ты только и делаешь, что выводишь меня из себя. Я ненавижу заносчивых, самовлюблённых, эгоистичных парней. Большая часть из них — это спесивые трепачи, которые только и могут, что без умолку чесать языком, расписывая себя и одаривая всех вокруг сомнительными комплиментами. И делают они это только за-ради развлечения и собственной выгоды. И в тебе очень много похожих черт, которые меня бесят. Меня бесят твои намёки, твои похабные взгляды, которыми ты обливаешь меня. Но я до сих пор не понимаю, как при этом ты можешь быть таким внимательным и заботливым! И это бесит ещё сильнее. Я не понимаю, где ты настоящий, а где твоя маска, за которой ты прячешься. Ведь и в моменты проявления твоей наилучшей стороны, хотя бы тогда, когда ты вещи мои убираешь в тёплое место, чтобы мне с утра одеваться было приятнее, и тогда, когда ты, как сейчас, сидишь с видом самодовольного сумасшедшего, загнав меня в ловушку — в обоих случаях ты выглядишь гармонично. И если в первом случае ты — просто душка, то во втором — я хочу придушить тебя голыми руками. И, тем не менее, когда ты не перегибаешь палку, я получаю удовольствие от общения с тобой. Наверное, я ненормальная. Мне нравится с тобой разговаривать, мне нравится, как ты рассуждаешь, мне нравится, что ты не боишься брать на себя ответственность. Я знаю, что в случае опасности, ты будешь рядом, поможешь, поддержишь и не оставишь. А ещё я знаю, что мне нравится просыпаться с тобой, — в этот момент мне особенно сильно хотелось прикусить себе язык и заткнуться, но знала, что это не поможет. Клятва, чтоб её. — Но только в последнее время, когда ты перестал смаковать этот момент во всех подробностях. Мне с тобой тепло, уютно, ты симпатичный, но я постоянно жду подвоха. Ты не вызываешь у меня доверия, как мужчина, но я доверяю тебе, как напарнику.

Тишина воцарилась столь внезапно, что, кажется, мы оба удивились. Я мысленно ругала себя и пыталась понять, когда я успела рассмотреть в чертёжнике столько положительных качеств, и с каких это пор стала получать удовольствие от того, что сплю рядом с ним? Мне казалось, что я воспринимала это как неизбежное зло, но чтобы мне это нравилось… Самое ужасное — это осознание того, что ты обманываешь самого себя. И это осознание меня пугало.

Сориан же рассматривал меня и тоже молчал. Может быть, осмысливал мой ответ, а может быть, придумывал новый вопрос. И последнего я уже откровенно побаивалась.

— Очень, — он сделал длинную паузу, — неоднозначные чувства ты ко мне испытываешь, — улыбнулся и склонил голову к плечу, — я тебе нравлюсь, но ты мне не доверяешь, как мужчине. То есть, доверить мне свою жизнь, своё здоровье ты готова, а доверить мне свою душу и сердце — нет. Любопытно. Ладно, тогда идём дальше. Правда или дело?

— Правда, — всё также твёрдо ответила я.

— В чём причина твоей ярко выраженной отстранённости? Вернее, в ком? Кем был для тебя тот самовлюблённый, спесивый эгоист, из-за которого ты теперь всех парней с намёком на какое-то схожее с ним качество считаешь мерзавцами и ждёшь от них подвоха?

Пронзила парня злым взглядом. Как? Как он это делает? Неужели, нет других вопросов, которые были бы ему интересны? Почему нужно задавать те, которые вытаскивают правду из глубин души. И правда эта неприятная!

— Дэрик Толквид, моя первая любовь, — сквозь зубы ответила я и уже понимала, каким будет следующий вопрос.

— Предсказуемо, — кивнул Сориан, — правда или дело?

— Дело! — выпалила я, прежде чем поняла, что такое моё нежелание рассказывать подробности вызовет лишь ещё больше любопытства у чертёжника.

— Хм, — Сориан широко улыбнулся, оглядел меня с ног до головы, отчего стало жутко неуютно. — Значит, дело, — с предвкушением тянул время и заставлял меня нервничать с каждой секундой всё сильнее. — Ты должна поцеловать меня. По-настоящему, в губы, — тут же разрушил мой план, в котором я могла бы поцеловать чертёжника в лоб и выполнить обещание.

Скривилась, бросив на него рассерженный взгляд.

— Это нечестно и непорядочно с твоей стороны, — попыталась воззвать к его совести.

— Это было бы нечестно, если бы ты сама не согласилась на такие условия. И это было бы непорядочно, если бы ты меня ненавидела или чувствовала ко мне отвращение. А в нашем случае, ты пару минут назад сама призналась, что я тебе нравлюсь, тебе приятно находиться рядом со мной.

— Но это не значит, что я хочу тебя целовать! — возмутилась я, понимая, что в действительности не хочу этого делать.

— А тут, знаешь ли, как с аппетитом, который приходит во время еды. Потом ещё и не отлепишься.

Фыркнула, бросив насмешливый, полный сомнений взгляд на напарника. Даже не представляла, что должно было произойти, чтобы я к нему вообще прилепилась. Наверное, ему придётся остаться единственным мужчиной во вселенной, не иначе. Ну, или я потеряю рассудок. И вообще, я всё же рассчитывала, что парень не станет просить о подобном.

— Мне повинность отрабатывать прямо сейчас? — скривившись, спросила его. — Или ты потерпишь?

— Я потерплю. У меня ещё два шанса заполучить не только поцелуй, но, может, ты будешь щедра сегодня, и вечер перестанет быть томным.

— Слюни-то подбери, как там земные говорят? Раскатал губу, вот! Пуговичку себе на лоб пришей и пристёгивай, чтобы не запинаться! Правда.