Мы карабкаемся на песчаный холм к машине Фионы. На душе неспокойно из-за ситуации с интервью, я стараюсь отогнать тревогу – переключаю внимание на Дрейка. Придерживая пухлую ладошку, я помогаю малышу на самых крутых участках тропы.

Фиона как ни в чем не бывало продолжает беседу, пытаясь меня развеселить.

– Придешь во вторник на посиделки книжного клуба?

Неожиданно. После приглашения Лоры и Мейв на моем выступлении в библиотеке она ни разу не заговаривала о клубе.

– Конечно. Но только если ты не возражаешь… – неуверенно говорю я.

– А почему я должна возражать?

– У тебя здесь своя жизнь. Не хочу, чтобы это выглядело как вторжение с моей стороны.

– Не глупи! Я думала, наши собрания покажутся тебе несколько… провинциальными. Ты ведь теперь мировая знаменитость, признанный талант.

– А канапе будут?

– Надо сообразить что-нибудь подходящее к шампанскому.

Дрейк вырывает руку и мчится вверх по песчаному склону, только помпон на шапочке подпрыгивает.

Когда тропинка становится шире, сестра нагоняет меня, и мы идем рядом. Спустя несколько минут каждая сядет в свою машину, Фиона с Дрейком поедут к себе домой, я – к себе.

А за дверью меня ждет тишина, отражающаяся эхом от белых крашеных стен. Не хочу туда! Я ищу любой повод, чтобы задержаться за пределами дома.

Сама не понимаю, что со мной творится. Дом на вершине скалы всегда был для меня святилищем, однако после возвращения из Франции все стало по-другому. Будто дом мне больше не принадлежит.

Я оборачиваюсь к сестре.

– Забыла сказать – мамина брошь пропала.

– Серебряный стриж?

Я киваю.

– По-моему, ее прихватили арендаторы.

– Как? – потрясенно спрашивает она. – Где ты ее оставила? В шкатулке с драгоценностями?