— Молчать! Итак, вы не поставили никого в известность о произошедшем! Вы рисковали своими жизнями, нашим дипломатическим миром с Парсией, прекратите ржать, Платон Флорианский, я все вижу, а вам, Ваше Высочество, должно быть и вовсе стыдно больше других, это же потенциально ваши проблемы! Только представьте, как будут разочарованы ваши родители! Итак, эм, на чем я остановился? Ах, да, вы рисковали нашей репутацией…

— Ну там вроде как произошло как раз таки укрепление дипломатических отношений, нет? — попытался внести немного ясности Иларион.

Мы с Лукьяном смогли найти способ снять проклятие.

Платону удалось найти монету Мальвы Мироновны.

Если меня забросило прямиком к Хилковым, то Лукьяну довольно удачно удалось понаблюдать за тем, как на исходе лет, обезумевшая от чувства вины, галлюцинаций, постоянного осуждения в глазах общества женщина швырнула столь тщательно оберегаемый раньше драгоценный артефакт прямиком с пристани.

Парсийцы, можно сказать, постоянно находились рядом с желанной целью.

Нам оставалось только достать ее.

Вернее — Платону.

— Почему я?

— Это задание для того, кто хорошо плавает.

— Ладно.

…

— Итак, оно?

— Это подкова.

— Вот это?

— А это набойка.

— Так, все, я нашел!

— Платон, боги, это же чей-то зуб!

Куда сложнее было отыскать дух Акулины Андреевны. Иларион обошел всю пристань, переговорил с утопленниками, русалками, кажется, даже докричался до Владыки Бурияра, чтобы все они сказали ему, что ее здесь нет. И уже давно. Так что где-то в империи прятался неупокоенный дух, и разбираться с этим предстояло — нам.

Еще труднее было найти компромисс в споре с Иваром Белобровым.