– Ага.

– Да уж…

– Почему ты все еще в блоке В? – задала вопрос Эйвери.

У Говарда появился озорной блеск в глазах.

– Тюрьма – веселое место, – ответил он. – Просто очаровательное. За этими стенами, в мире, который я привык любить, я был настолько ограничен, настолько зациклен. Теперь я вижу это. Здесь же возможно все. Мы живем в одной большой чашке Петри, участвуем в одном эксперименте, только наши действия не вызывают никаких последствий. Ты можешь убить, заколоть, размозжить череп, и куда тебя отправят? Никуда. В блок В. Тюрьму. С той же едой, той же постелью. В реальном мире ты боялся бы, что тебя поймают, что узнают о содеянном. Тут и так все знают кто я есть.

– Ты не ответил на мой вопрос.

Он поднял голову и попытался мотнуть головой.

– Да ничего такого, – ответил он. – Я собственными руками проткнул глотку одному чересчур сквернословящему молодому человеку. Кожа, оказывается, такая жесткая. Ты знала об этом? Я просто вырвал ее и отдал одному из поклонников Санта Муэрте. Естественно, он был очень благодарен мне. Только охранники были перепуганы при виде лужи крови. Кажется, они побаиваются меня, – прошептал он. – Можешь представить себе это? Боятся старика.

– Ты больной, – тихо сказала она.

– Ты скучала по мне.

– Ни капли, – солгала она. – Я вернулась лишь потому, что мне потребовалась твоя помощь.

– Дело в гавани, – кивнул он. – Да, я знаю.

– Откуда?

– Тюрьма сильно похожа на рельный мир, Эйвери. Можно достать все, что хочешь, за определенную цену, – подчеркнул он, наблюдая за ее реакцией.

– Ладно, – ответила она. – Что думаешь об этом деле?

Рэндалл откинулся на спинку стула. Он искоса наблюдал за Эйвери, а потом небрежно оглядел комнату.

– Куда ты направилась после того, как твоя мать была убита, а отца отправили за решетку? – поинтересовался он. – Что ты делала? Эта часть твоей жизни не освещена в СМИ.

Разговор с Рэндаллом всегда держал Эйвери в напряжении. Часть ее понимала, что она не может доверять ему.

«Что вообще ему известно обо мне? – думала она. – Пытается ли он поймать меня на лжи или действительно хочет знать о моей жизни?»

– Меня отправили в детский дом, – ответила она. – Ну, они не так их называют. Предпочитают использовать термин «патронажное воспитание». Я была под опекой государства.