Рамирес какое-то время молчал, но все же поток слов хлынул из него.

– Ты невероятна, Эйвери. Ты знаешь это? Несмотря на все, что произошло, ты прорвалась. Ты была права насчет этого парня. Все сочли тебя сумасшедшей, но ты оказалась права. Я поражен.

Похвала вызвала у нее тошноту.

Она покачала головой.

– Я опоздала, – резко ответила она. – Он убил четвертую девушку.

– Ты не знаешь этого.

– Знаю, – ответила она.

– Ты говорила с водолазами?

– Нет… Просто знаю.

Рано утром Эйвери спустилась к Рамиресу, чтобы поговорить лично. Он сидел в зале ожидания, развалившись в кресле, закрыв глаза и уткнувшись головой в руки. Увидев ее, он встрепенулся и слабо улыбнулся ей. Эйвери все еще была одета в костюм бродяги.

– Неплохой стиль, – сказал он.

Блэк улыбнулась в ответ, но тут же на нее нахлынула куча эмоций. Бесконечная ночь, Финли в критическом состоянии и, скорее всего, еще одна жертва заставили ее осознать свое одиночество. Она нуждалась в поддержке – объятиях, поцелуе, нежных чувствах мужчины, который был с ней.

«Мне не нужны руки какого-то мужчины, – подумала она. – Рамирес. Я хочу Рамиреса».

Она приоткрыла руки для объятий.

Рамирес не разочаровал, как впрочем и всегда. Он тут же подскочил на ноги и позволил ей раствориться в нем.

В 8:10 поступил звонок из А15, который подтвердил, что в реке был найден труп девушки с весами и рыбой, привязанной к телу. Эйвери молча оплакивала жертву, которую хоть никогда и не знала, но все же не смогла спасти.

Наконец, вышел один из врачей.

– У вашего заключенного насыщенное прошлое, – сказал он. – У него по всему телу рубцы от старых ран – следы от пуль, ножевых ранений, ожоги. Такое ощущение, что он пережил войну. Я встречал такое лишь у ветеранов. Он солдат?

– Мы не знаем, – ответила Эйвери.

– Он тот еще клиентик. Шесть пуль, два ножевых ранения, почти полностью истек кровью, но все еще жив.