– Меня зовут Николас Шмидт, я – Поволжский немец…

– Я – Пуся.

– … мои предки приехали в Россию в конце восемнадцатого века… Они поднимаются по невысокой каменной лестнице и заходят в пустой, ввиду раннего времени, буфетный зал. Вдруг женщина останавливается и прячется за своим спутником: с другого конца в комнату быстро входит высокий седовласый мужчина в галифе, сапогах и короткой кожаной куртке, замечает Пусю и стремительными шагами приближается к паре, звеня шпорами на ходу.

– Доброе утро, мистер Файмонвилл, – английский Николаса не очень хорош. – не желаете кофе?

– Да, пожалуйста. – Коротко бросает тот и Пусе по немецки. – Здравствуй, дорогая.

– Вот здесь вам будет удобно… – Распорядитель подводит даму к столику у окна и пододвигает ей стул. – прошу прощения.

– Два кофе, ничего не добавляй, сама отнесёшь. – Шепчет Николас девушке-буфетчице, та начинает колдовать за стойкой, а он сам скрывается за дверью, расположенной позади.

В длинной душной полутёмной комнате у небольшого зеркального окошка, выходящего в буфетный зал, держа одной рукой наушник подключенный к ленточному магнитофону, стоит Оля. Рядом с ней стоит, обливаясь потом, пожилой полковник и нетерпеливо переминается с ноги на ногу, сзади на стареньком диване развалились два крепких лейтенанта.

– Коля, кто это? – Оля поворачивается к вошедшему распорядителю.

– Американский морской атташе подполковник Файмонвилл.

– Ты пишешь? – Сидящий у магнитофона сотрудник спецотдела кивает.

Оля отдаёт наушники Николаю и он начинает переводить.

Оля отдаёт наушники Николаю и тот начинает преводить.

Атташе: «Выйдем на воздух надо поговорить».

В окне видно как подполковник берёт девушку за руку.

Пуся: «Никуда я с вами не пойду».

Она с чувством отдёргивает руку.

А: «Успокойтесь, дорогая, и не кричите, пожалуйста. Хорошо, давайте поговорим здесь»…

К столику подходит буфетчица с подносом, приносит кофе, сливки и сахар.

А: «Ваш Курский сбежал к джапам за день до того как вы мне о нём рассказали. Согласитесь, неравноценный обмен на кольцо с бриллиантом от Тиффани. Вы знали о намерениях Курского»?