Несёмся с подругой вниз, темноте натыкаемся на стонущих, плачущих людей, по комнатам свободно сквозь выбитые окна гуляет холодный ветер, подхватывая обрывки бумаги.

— Как вы? — Залетаю в аппаратную, навстречу мне с фонариком в левой и наганом в правой поднимается Петров.

— Мы-целы, Владимира Александровича чуть зацепило.

"Контрабандисты" обступили диванчик с лежащим консулом, не зная что делать. Мири решительно расталкивает их склоняется над раненым, перекручивая со спины перед, висящую через плечо сумку с красным крестом. Подхожу к "Бебо": в шифратор попал довольно крупный осколок и он сейчас представляет собой клубок проводов, сплющенных реле и битых электронных ламп.

— Ключи сожги. — Бросаю оруженосцу и подхожу к дивану, со всех сторон подсвеченному фонариками.

"Царапина на лбу, жить будет".

Моя подруга начала накладывать на лоб Антонова-Овсеенко мужественную повязку. Он подслеповато жмурится на её целебные формы, в голове его что-то щёлкает и консул с удивлением переводит взгляд на меня, увивавшегося вокруг красавицы.

"Да, вот так оно в жизни бывает. От ненависти до симпатии путь ещё короче".

К рассвету удалось частично восстановить ручной коммутатор и появилась первая достоверная информация: город подвергся обстрелу из корабельных орудий, причём корабль или корабли были итальянскими. Перед нашим отъездом из Валенсии пришло радостное известие: группе Старинова под Кордовой удалось пустить под откос один из эшелонов итальянской авиационной дивизии. Погибло более сотни пилотов и техников. Нашим соколам, ведомым в небе твёрдой рукой Голованова, удалось захватить господство в воздухе.

Мстительный дуче, как видно, подготовил ответный удар с моря, по мирным жителям. К обеду приходит новая информация к сорока семи погибшим в Барселоне нужно добавить двадцать четыре человека в Валенсии. Известия об обстрелах мгновенно распространяются по городу и приводят к противоположному, чем надеялись враги, результату: рабочие начинают разбирать баррикады. Вновь пошла, уже было остановившаяся запись добровольцев в армию, причём со своим оружием. Сегодня от случайной пули погиб Андреу Нин, Мири говорит, что ей очень повезло, она была в этот момент всего в нескольких шагах от лидера ПОУМ.

После подтверждения отъезда из консульства Шпигельгласса, Антонов-Овсеенко вернулся в свой кабинет (настоял при этом, чтобы меня поселили рядом), правда ненадолго. По приезду выяснилось, что товарищ Леон Гайкис, референт консула, назначен временным поверенным, а сам Антонов-Овсеенко отзывается на родину. Эйтингон, скромно сидевший в кабинете консула, когда принесли шифровку из Москвы с этим известием, добавил, что я еду вместе с экс-консулом через Францию и вручил мне дипломатический паспорт. Совершенно случайно оказавшийся в кабинете Михаил Кольцов, радостно сообщил, что он тоже едет с нами. Возникший было в глазах Владимира Александровича после прочтения радиограммы тревожный блеск быстро погас: наше путешествие, благодаря "золотому перу" СССР, наверняка будет освещаться в прессе.

Дворик перед зданием Генерального Консульства СССР в Барселоне, много людей прощаются с отъезжающим Антоновым-Овсеенко, представитель Женералитета, работники консульства. Он пытается сдерживаться, но редкие капельки слёз время от времени сбегают вниз по щекам из-под толстых линз его роговых очков. Солнечно тепло, в воздухе носится запах цветущего миндаля, белая мимоза скрывает садовые решётки.

— Гуд лак, — Мири чмокает меня в щёку уже на выходе под внимательным взглядом Эйтингона.

"Удача вскоре понадобится тебе".

Мощные моторы "Испано-Сюиз" за два часа домчали нас до границы. На перевале у пограничной будки, подёрнутой лёгким туманом, толстый французский таможенник не хочет пропускать в Испанию колонну грузовиков. Наконец, соглашается когда два водителя заносят в будку большой ящик с сигаретами. Настаёт наш черёд, равнодушно взглянув на наши паспорта, он запрещает проезд испанских машин на территорию Франции.

— Нам что же пешком до Перпиньяна идти? — Взрывается Кольцов. — Мы- дипломаты!

Заплатив сто франков, в сопровождении полицейского агента на переднем сиденьи, неспеша едем по каменистой горной дороге.

"Прощай, Испания"!