Книги

Москва-36

22
18
20
22
24
26
28
30

— … чтобы попасть воевать под Мадрид в интернациональную бригаду нужна рекомендация члена коммунистической партии.

"Съел? Не надо судить о людях с чужих слов"…

— Сюда, ко мне. — Кольцов манит нас в кафе на площади, почти пустому, несмотря на солнечную и нехолодную погоду.

Невидимая рука рынка уже основательно пошарила в карманах горожан, отвадив от привычного для большинства времяпровождения: выпить чашку кофе стало неподъёмно дорого, хотя ещё пару месяцев назад здесь было не протолкнуться. Сажусь на гнутый стульчик лицом к площади, прямо передо мной метрах в пятидесяти Центральная телефонная станция: шестиэтажное здание с выгнутым дугой в сторону площади фасадом и высоким шпилем, венчающим крашеную железную крышу. Та же рука, видимо, и согнула пополам официанта, подобострастно склонившегося рядом с Кольцовым, заказавшим омлет с бэконом для Оруэлла и кофе для всех.

— Скажите, Эрик, — "золотое перо" делает маленький глоток из чашечки. — вы уже печатались?

— Да, — виновато улыбается тот, с сожалением глядя на пустую тарелку. — издано две книги, автобиографические: одна о моей службе в двадцатых годах в колониальной полиции в Бирме, другая- о жизни в Париже, где я перебивался случайными заработками. Знаете, зарисовки парижской жизни с точки зрения бедняка-иностранца…

Со стороны Рамблас показалась знакомая с прошлого пребывания в городе свежевыкрашенная "Испано-Сюиза", лишёная революционных лозунгов на бортах.

— Отлично! — зажигается Кольцов. — Так вы готовый репортёр, причём с фронтовым опытом. Хотите написать заметку для меня?

— Я пишу только на английском. — Эрик промакивает губы белоснежной накрахмаленной салфеткой, резко контрастирующей с его ладонями в мозолях, с обломанными ногтями и въевшимся в кожу невыводимыми машинным маслом и грязью.

Кольцов разочарованно поворачивается ко мне.

— Мистер Блэр, — беру быка за рога. — товарищ Кольцов имеет определённое влияние в МОПРе (Международная организация помощи борцам революции) и сможет выхлопотать вам задаток, скажем пятьсот фунтов, чтобы вы могли сосредоточится на написании книги, которую он вам собрался заказать.

Кольцов и Оруэлл в изумлении выкатили на меня глаза.

— Эрик, не хотите попробовать себя в жанре сатиры? — легонько стучу под столом по коленке Кольцова, чтобы тот закрыл открывшийся рот. — Напишите об английском парламенте, о нравах его обитателей, где каждое действующее лицо изображено в виде домашнего животного, живущего на ферме. Недавнее отречение от престола короля Эдуарда может придать живости вашему повествованию. Теперь настала очередь Оруэлла открыть рот, Кольцов сузил глаза и внимательно изучает мой профиль.

— Как вы узнали? — Выходит наконец из ступора англичанин. — Я об этом никому не говорил.

— Читаю ваши мысли, правда есть неудобство, приходится постоянно переводить с английского, отчего смысл меняется на противоположный.

К нашей "Испано-Сюизе", остановившей у главного подъезда Центральной телефонной станции, подходят вооружённые синдикалисты, несущие там караульную службу. Мои собеседники начинают улыбаться.

"Что-то мне люди в последнее время кажутся заторможенными или это я слишком шустрый"?

Встаю и начинаю прощаться, пора спешить на выручку моим оруженосцам, их обступили анархисты и требуют показать что находится в этих двух деревянных ящиках, что заняли весь салон машины. Базаров показывает на шпиль телефонной станции.

— Будь осторожен. — Несётся мне в спину напутствие Кольцова.

"Трогательная забота, только вот с чего бы это"?