— Ну, давай, ответь, — оскалился я, после чего резко встал и навалился на стол, склонившись на прижухшей девчонкой.

— Вы… Вы… Хам и невыносимый человек! Если бы не нужда, то я бы никогда не согласилась на это!

— Я повторяю в последний раз, что у тебя не было выбора. Не тешь себя иллюзиями. Если ты действительно дочка моего брата, то я никогда не позволю тебе вести себя как шлюха, — зарычал я и снова резко подался вперед, почти столкнувшись носом с разьяренной девчонкой.

Было видно, что ей страшно, но Круглова не отступала и метала молнии в ответ:

— С чего вы взяли, что я шлюха? Из-за того, что ко мне кто-то клеился или из-за того наряда? — из зеленых глаз выкатились две слезинки, похожие на бриллианты, и я, сам не зная зачем, машинально поднял руку и стер их большим пальцем.

Кожа девушки была мягкой и бархатистой. Вблизи запах чистоты казался еще вкуснее, и поэтому отодвигаться совсем не хотелось… Наоборот, хотелось быть еще ближе… Вдохнуть аромат, исходящий от голой, покрывшейся мурашками шеи, провести носом по острой скуле и прикусить её…

Я вдруг ощутил себя котом, одуревшим перед запахом кошачьей мяты, и даже немного завис, провалившись в собственные ошущения, но четкий и довольно резкий удар в грудную клетку немного привел меня в чувства.

— Не смейте меня трогать, Роман Сергеевич! — защипела она как дикая кошка, и я отступил, ощущая себя настоящим чокнутым извращенцем.

— Не нравятся мне ваши взгляды и распускание рук! Поезжайте лучше дотрахайтесь! — запищала девчонка и пулей вылетела из кухни, оставив меня с отъехавшей вниз челюстью.

Я же вроде тихо тогда говорил… Неужели услышала?

Казалось, что раз я почти попался с поличным, и девчонка меня в открытую пристыдила, наваждение должно пройти, но стало только хуже. Я на автомате принялся убирать посуду со стола, но перед глазами стояли только её пухлые губы и зеленые глаза в обрамлении пушистых черных ресниц.

Возвращение в квартиру больше не имело смысла, так как обиженная Света давно уехала, о чем написала мне в целой череде гневных сообщений. Пройдясь по коридору, я безошибочно определил то, какую из спален заняла Оксана, и принял решение лечь спать в противополодной части дома. От греха подальше. Но именно к той заветной двери тянуло словно магнитом.

В очередной раз проходя мимо, я поймал себя на том, что уже три дня совсем не вспоминаю о Маше. Чувства прошли, но её образ раньше то и дело всплывал в голове. Теперь же весь фокус моего внимания сместился на Оксану. Эта девчонка за каких-то три дня заняла все мои мысли и, кажется совсем не собиралась уходить из головы.

Утешив себя тем, что я реально недотрахался, выпил три рюмки коньяка и отправился спать. Но это оказалось не самым лучшим решением. За окном была уже поздняя ночь, а сон все не шел. В голове крутились слова пигалицы и мои собственные эмоции, неправильные и нездоровые. Лежа на широкой кровати и пялясь в потолок, я раз за разом прокручивал в голове прошедший день. Неужели я настоящий извращенец, раз захотел родственницу? Может это последствия стресса после гибели брата? Да и работа у меня нервная… Вдруг дело в ней?

Иначе как объяснить то, что я готов был впиться в пухлые приоткрытые губенки этой заразы? Что в ней такого? Девчонка конечно, красивая, но у меня таких воз и маленькая тележка… Взять хотя бы Свету…

В болезненную дрёму я провалился только в третьем часу ночи. Но и во сне псевдоплемянница никуда не делась. До рассвета меня мучили сны с яркими картинками того, в каких позах и что я мог бы с ней вытворять. Пробуждение с первыми лучами солнца отозвалось не только болью в голове, но и явным дискомфортом в паху. Не помогли ни сигареты, ни холодный душ, ни сто отжиманий. В итоге, я, злой, как черт, пошел в душ и позорно передернул два раза подряд, а потом оделся и уже в на выходе набрал Свете.

— Мороз, на часах шесть утра, ты в своем уме? — голос любовницы был хрипловатым и сонным, а сама она, кажется, впервые в жизни была не рада моему звонку.

— Светик, вчера ты как всегда была права. Два раза мне совсем мало. Приеду к тебе сейчас.

— У меня в десять поезд к маме. Успеем, — уже более миролюбиво проворковала любовница, и перед тем, как повесить трубку, добавила, — женщина тебе нужна любящая, Ром… А ты всё морозишься.

Ответа от меня она не дождалась, потому что я замер с открытым ртом, и на автомате нажал "отбой". Виной этому была моя пигалица, которая выперлась в коридор в какой-то невероятно странной пижаме, если это вообще можно было ею назвать. На ней была короткая майка с нарисованными розовыми пирожными и такие же шорты, еле прикрывающие небольшую, но дико аппетитную задницу.