Спустя три года…
— Куда мы едем? — несмотря на требование сидеть тихо, я то и дело нетерпеливо ёрзала на кресле и вертела головой по сторонам.
— Я же говорил, что сделаю тебе сюрприз, малыш. Потерпи и не устраивай допрос раньше времени, — на губах Морозова играла загадочная улыбка, а сильные пальцы, держащие кожаный руль подрагивали в такт музыке, льющейся из динамиков.
— Раз нельзя устраивать допрос, то я просто буду называть различные варианты и следить за твоим выражением лица, — предстоящая игра показалась мне очень интересной, поэтому я подобралась и приготовилась веселиться.
— Я себя не выдам.
— Выдашь, любимый… Начнем… Ты везешь меня в аэропорт… Нет… В автосалон? Нет. Это ни к чему… Может на озеро? Для отдыха на природе еще прохладно…
Закусив губу, я принялась перебирать все возможные варианты сюрпризов и досуга, который мы еще не успели попробовать…
— Может, наконец, с парашютом разрешишь прыгнуть? — при взгляде на посуровевшее лицо Морозова, я сникла. Нет, всё, что попадает под категорию " с риском для жизни" мой мужчина сразу отметает. И тут не помогают ни слезы, ни уговоры, ни бойкоты. На все мои аргументы у него всегда один ответ "слишком люблю, чтобы доверять твою бесценную жизнь, твоей бедовой голове".
Хотя, мне грех жаловаться, то каким обожающим и чутким стал Морозов после того, как мы оба перебесились, достойно поэмы. Он ведь оказывается самый чуткий и ласковый мужчина, если не гладить против шерсти, разумеется.
— Может на воздушном шаре будем кататься? Или по реке на лодке? Собаку мне купишь? Пони? Лошадь? Слона? Диплом уже поздно покупать, несмотря на литр слёз, я сама написала его… Ладно, не хочу больше угадывать… Ты всё равно удивишь… Хотя, наверно я предприму последнюю попытку, — от осознания того, какой бред собираюсь произнести вслух, я захихикала, но всё же взяла себя в руки, — это загс?
От того как напряглись челюсти на красивом Морозовском лице, мне сташо страшно…
Он же не собирается жениться на мне?
Нет… Нет… Нет…
Мы же сто раз это обсуждали… Мне только двадцать два, диплом на носу… Разве нам плохо вместе? Зачем всё усложнять?
— МОРОЗОВ…
— Спокойно. Я за рулём, поэтому никаких разборок! Плюс от твоих когтей лицо заживает не меньше месяца. Как ты потом объяснишь потомкам, почему я весь расцарапанный на собственной свадьбе?
— Ты… Беспринципный, непробиваемый, эгоистичный…
На третьем слове я запнулась, принявшись лихорадочно перебирать новые эпитеты, которыми хотела бы наградить Романа, но ничего путнего на ум, как назло, не приходило.
— Старый!
— Не борщи, пигалица, — видимо последнее определение неплохо задело Морозова, потому что его янтарные глаза стремительно начали темнеть, а голос сразу зазвучал ниже, царапая слух хрипловатыми нотками.