Дара не смела шевелиться, когда детская рука мягко коснулась ее щеки;

– Как тебя зовут? – тихо, чтобы не спугнуть, спросила она.

Безликий мальчик покачал головой.

Дара стыдилась не своих слез, а того, что не помнила ни лица, ни имени этой родной тени.

– Мы ждем тебя в две тысячи двадцать седьмом году, – заговорил мальчик, не открывая рта. – Тому человеку сейчас нужна помощь. Настало время тебе позаботиться о нем.

– О ком?

– Вспомнишь, когда проснешься, – легкий детский щелбан отправил Дару в воздух. Коридор закрутился и растаял вместе с мальчиком-тенью.

– Очнись! Ну же!

"Интересно, почему этот голос такой взволнованный?" – задумалась Дара, пытаясь понять, явь это или сон.

– Долго мне тебя трясти!?

Хлесткая пощечина вернула в реальность. Отдых не принес Даре ни спокойствия, ни свежести: голова так же кружилась, а гудящая боль только усилилась. Неохотно она разлепила глаза:

– О, Катя…

– Очнулась, милая! – она села рядом на кровать, тяжело дыша. – Ты кричала и дергалась во сне, все просила кого-то не уходить. Я сначала держала тебя, потом разбудить пыталась. Трясла минуты две!

Дара потерла занывшие плечи – Катерина явно перестаралась. События сна окончательно выветрились из памяти, но одно она помнила точно:

– Аркусу нужна помощь! Где он?

Катя обреченно вздохнула:

– Мы ему ничем не можем помочь. Для него специально освободили особый реабилитационный блок на нижнем уровне. Не смотри так, мне это Лейкоцит сказал. Ох и рассказчик он, устала слушать. Ты, наверное, тоже? – с такой заботой спросила Катя, что Дара напряглась, ожидая очередной остроты.

– У нас разговор не сложился, – она обошлась без лишних подробностей, надеясь избежать расспросов. Но Катя продолжила о своем:

– В Южно-Сахалинске не все так просто с безопасностью. Рассказывать в деталях Лейкоцит отказался, но сказал, что делает все для "соблюдения права граждан на жизнь". Нашего Аркуса обвинили в том, что его "плохая кровь" на это право посягает. Что с ним будет – загадка, но ясно одно: благодаря местной бюрократии нас, кажется, не убьют. Не это ли счастье? – глаза Катерины задорно блеснули.

– Как ты можешь радоваться сейчас?! Ты! Ты… – Дара подбирала слова, чтобы выразить всю глубину своего негодования. – Да что тебе объяснять, только время потрачу!