Отпустив тормоза
Мона проснулась, когда самолёт зашёл на посадку.
Прайор, кивая, слушал Эдди, вспыхивал на каждом кивке своей прямоугольной улыбкой. Возникало впечатление, как будто улыбка всегда была на лице, просто пряталась за бородой. Прайор успел переодеться, значит, его чемодан был в самолёте. Теперь на нём был неприметный серый деловой костюм и галстук в косую полоску. Он стал похож на тех лохов, на которых Эдди натаскивал её в Кливленде, разве что сидел костюм по-другому.
Она однажды видела, как лох примеривает костюм – тот мужик, что возил её в гостиницу «Холидей Инн». Примерочная магазина примыкала к вестибюлю гостиницы. Лох стоял посреди комнаты в одном белье, весь в квадратах голубого света, и рассматривал своё изображение на трёх больших экранах. На экранах не видно было голубых линий, поскольку на каждой голограмме лох был в другом костюме. Моне пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться; система была снабжена косметологической программой: на каждом экране клиент выглядел иначе, чуть вытягивалось лицо или делался твёрже подбородок – лох же вроде ничего такого не замечал. Потом он выбрал костюм, влез в тот, в котором пришёл, – на том всё и кончилось.
Эдди что-то объяснял Прайору, какой-то узловой момент в «архитектуре» очередной своей аферы. Мона научилась отключаться от содержания его речей, но сам голос всё же до неё доходил. Эдди всегда разглагольствовал так, будто твёрдо знал, что никому не понять всех уловок, которыми он так гордится, поэтому говорил он медленно и доходчиво, как разговаривают с маленькими детьми, и к тому же понижал голос, чтобы создать видимость доверительности. Прайора это, похоже, не беспокоило. А потом Моне показалось, что Прайору вообще плевать, что там болтает Эдди.
Зевнув, девушка потянулась. Самолёт дважды подскочил на бетоне посадочной полосы, развернулся и сбавил ход. Эдди не переставал трепаться.
– Нас ждёт машина, – перебил его Прайор.
– А куда вы нас везёте? – спросила Мона, не обратив внимания на гримасу Эдди.
Прайор улыбнулся своей картонной улыбкой.
– В нашу гостиницу. – Он расстегнул ремень. – Мы пробудем там несколько дней. Боюсь, большую часть времени тебе придётся провести в своём номере.
– Замётано, – сказал Эдди, как будто то, что ей придётся сидеть в четырёх стенах, было его идеей.
– Ты любишь стимы, Мона? – спросил Прайор, по-прежнему улыбаясь.
– Конечно, – ответила она. – Кто ж не любит?
– А у тебя есть любимые записи, Мона? Есть любимая звезда?
– Энджи, – несколько ошарашенно сказала она. – Кто же ещё?
Улыбка стала чуть шире.
– Хорошо. Мы достанем тебе все её последние записи.
Вселенная Моны состояла, по большей части, из мест и предметов, где она физически никогда не бывала или которые сама никогда не видела. Аэродром северного Муравейника в стимах не имел запаха. Его подредактировали, решила она, точно так же, как у Энджи никогда не бывает ни месячных, ни головной боли. Но как же тут воняет! Как в Кливленде, даже хуже. Когда они только-только сходили с самолёта, Мона было подумала, что это просто запах аэропорта, но стоило им выйти из машины, чтобы пройти несколько метров до входа в гостиницу, вонь лишь усилилась. К тому же на улице было адски холодно, ледяной ветер кусал её за голые лодыжки.
Вестибюль отеля показался ей гораздо просторнее, чем в «Холидей Инн», хотя само здание было более старым. В вестибюле толпилось народу больше, чем в любом стиме, но повсюду – чистые синие ковры. Прайор оставил её ждать у рекламы орбитального курорта, пока они с Эдди отошли к длинной чёрной стойке поговорить с женщиной с медной именной табличкой на груди. Мона чувствовала себя глупо в белом пластиковом дождевике, который Прайор заставил её надеть, как будто думал, что её прикид недостаточно хорош для этого места. Примерно треть толпы состояла из япошек, которых она посчитала туристами. У всех, похоже, было при себе какое-нибудь записывающее снаряжение: видео-, голо-, а у нескольких на поясе даже симстим-модули, – но в остальном они совсем не были похожи на денежные мешки. А она-то думала, что у всех японцев полно денег. Наверное, они просто ловчат, скрывают, решила она.
Мона увидела, как англичанин отправил женщине через стойку кредитный чип. Женщина взяла чип и пропустила его через металлическую прорезь.