— Инша Аллах.

Он вышел через низкую дверь, оставив свет включенным. Снова раздался скрип от задвигаемого снаружи засова. Эрик посмотрел на маленький серебристый плеер в руке. Чайковский. Фантастическая композиция. Но у него не было наушников, поэтому послушать он не мог. Эрик придвинул колени к себе и попытался вспомнить какие-нибудь композиции Чайковского. Он раньше никогда не слышал о Седьмой симфонии. Странно. Он вдруг начал думать о Пятой. Она напоминала Пятую симфонию Бетховена, но у Чайковского не было такой жесткой структуры. Сначала основная мелодия. Неровная ми-минор. Ре-минор, которая вначале теряется за главной мелодией, но затем вырывается вперед. Эрик напевал для себя. Голос был слабым и дрожал. Бас понизился на октаву. Вторая секция звучала больше как классический Чайковский, мощный и яркий, с ведущими духовыми. Эрик услышал шум за дверью и скрип отодвигаемой щеколды. Дверь открылась, и он улыбнулся в проем.

— У меня, к сожалению, нет наушников, но я постараюсь помнить Чайковского.

— Особо нечего помнить. Гомосексуальная псина, испорченная холерой и водкой.

Внутренности сжались, когда Эрик встретился взглядом с Ахмадом. Эрик отпрянул в глубь камеры.

— С кем ты разговаривал? С Самиром Мустафом? Мне показалось, я видел, как он выходил отсюда.

Эрик рефлекторно посмотрел на айпод. На секунду дольше, чем нужно. Ахмад улыбнулся.

— Ты получил подарок?

Эрик сжал плеер в руке. Ахмад спокойно облокотился на стену и осмотрелся.

— Довольно грязное здесь место, но ничего лучше предложить не могу. Мы не рассчитывали запирать тебя тут. Мы подготовили для тебя гораздо более красивое помещение. Но вещи и обстоятельства изменились.

Эрик молчал.

— Значит, Самир был здесь и миловался с тобой? Подарил прощальный подарок? Не понимаю, почему все ходят с этими штуками в ушах. Идиотизм. Вы пропускаете все, что происходит вокруг. Не воспринимаете детали. Детали — это самое важное.

— Что вы собираетесь со мной сделать?

— Не люблю разговаривать с человеком, который не смотрит мне в глаза.

Эрик взглянул на него.

— Что я собираюсь с тобой сделать? Прежде всего я оставлю тебе эту ночь. Не люблю торопиться. Завтра рано утром мы поговорим. Не буду хитрить — тебе будет нелегко. Понимаешь, мне важно получить всю информацию. И я должен быть уверен, что ты говоришь правду. В моем мире есть только один способ гарантировать это.

Эрик не выдержал огненного взгляда Ахмада. Он снова опустил глаза на свои бледные руки. На свету он заметил, что на них много ссадин, а два сустава на левой руке покрыты запекшейся кровью. Ахмад шевельнулся, и что-то щелкнуло. Как будто оружие.

— Вытяни руку. Нет, не эту с музыкальной штуковиной. Другую. Пустую.

Сердце бешено билось в груди, когда Эрик после секундного сомнения медленно протянул дрожащую руку.

— Открой ладонь. Не шевелись.