Мне не надо было объяснять, кто сей был. Наш Джозеф Мерлин. Или как его там? Не успел я вспомнить нужное мне имя, как из тоннеля, тянувшегося к Пушкинской, выскочил каннибал-жмурик. Я смог уловить его глаза, ибо не обратить на них внимания не представлялось возможным. Потому что в них не было зрачков, только слегка голубоватая роговица. Каннибала размазало по стенке, оставив на той яркий алый свет и трещины от пуль. Миниганы полицейского ещё некоторое время окутывали воздух дымом от вращавшихся стволов пулемёта.
— Робби — надо мной будто бы загорелась лампочка при виде свежего пятна крови. — Сможешь ли ты со мной дойти хотя бы до Звенигородской?
«ОТВЕТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ. Я СОЖАЛЕЮ».
Ни объяснений, ни лишних вопросов. Я прекрасно понимал, что робот дальше вверенных ему станций передвигаться не может. И сейчас, находясь на Владах, он и так жёстко нарушал свою директиву. Но больше всего меня удивило сожаление. Робби казался мне бо́льшим, чем просто груда железа. Скорее, живое существо, пусть и наделённое искусственным разумом.
— Ничего страшного. Прежде, чем я уйду, скажи, почему именно Робби?
«НЕВЕРНЫЙ ЗАПРОС».
— Говорю, почему тебя назвали Робби?
«РОБОТ-ОХРАННИК БОЕВОЙ БЫСТРЫЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ».
— Чтоб у меня дозиметр сломался!
«ДОЗИМЕТР — ПОЛЕЗНАЯ ВЕЩЬ, ОН…»
— Да нет же, это идиома. Таким образом я выказываю удивление.
«УДИВЛЕНИЕ». На секунду мне показалось, что полицейский задумался. Я же в то время стал собирать вещи. Пятнадцать минут прошли.
— До встречи, Робби.
«УДАЧНОЙ ДОРОГИ, КОПАТЕЛЬ». Робот заскрежетал, удаляясь к пересадке вглубь станции. Я ещё с минуту стоял, глядя вслед искусственному интеллекту, в надежде, что тот вернётся. Копатель. Странное обращение. Может, как-то связано со словом «диггер»? Заморские словечки мне, ясен хер, не осилить. Надо будет спросить у мазутов, если когда-нибудь доберусь до них.
Я шёл к тоннелю, вооружившись как всегда фонариком и ножом. Внезапно для себя я вспомнил, как Глыба окрестил местность: «Бесплодные земли». Но я понимал, что впереди меня ждёт нечто иное, нежели заброшенная станция со вселенски одиноким роботом в придачу. Если Карпов в самом деле хотел меня убить, то логичнее всего было бы вернуться и свернуть ему шею. Но я нутром чуял, что приморские тут не причём, хотя полагать такого у меня не было никаких оснований. Да и возвращение через бордюрщиков вызвало бы подозрения. Так же не вариант идти через город. Вероятно, на Владимирской площади до сих пор стоял повышенный радиационный фон, а у меня даже намордника не было.
Слева блеснуло пятно крови, мерно стекавшее на пол. Когда часы показывали 8:58, меня опутала тьма тоннеля.
Около ста метров оставалось до Пушкинской, когда я наткнулся на разорванное тело жмурика. Руки и ноги валялись рядом с телом как тряпичные куклы. «Вот и второй», — подумалось мне. Не успел я сделать шаг, как отточенный слух уловил топот. С каждым мгновением звук усиливался. И чтоб мне сдохнуть, если то был не топот копыт! Что-то привлекло свет. Я выключил фонарик. Но было поздно. На меня с бешеной скоростью мчался Он. Подобие поезда, готового раздавить всмятку. Я оглянулся. Ответвлений не было, назад бежать — самоубийство. И никого, кто бы помог.
Оно было ближе и ближе, сокращая один метр за другим. Я чуял Его жар, услышал Его сумасшедший рёв. Отчётливо, словно кричали прямо под ухом. Рельсы задрожали под ногами. Сама ржавчина сотрясалась под копытами монстра. Минотавр был в десяти метрах от меня. И тогда я увидел Его пламенные глаза, в миг заполонившие собой весь мир. Мира, которого за секунду до смерти оказалось так мало для меня.
Глава 5. ВИЗИТ К МИНОТАВРУ
— Налетай, торопись, покупай живопись! — стоя за прилавком с безделушками, орал весельчак на всю станцию.