Впрочем, основная масса поддавшихся панике людей его не слушала, одобрительно поддакивая Хасану.

Толстопузый – звали его Музаффар-хаджи – наконец тоже склонился к предложению чернявого парня. Еще бы – его поддерживало явное большинство. Всех этих людей можно было понять – собравшись вместе, они ощущали себя хоть какой-то силой и совершенно не хотели распадаться на мелкие группы… у которых оставался хотя бы один шанс из сотни. У этих же…

– Веди нас, благоверный Музаффар-хаджи! – раздались крики, и вся толпа ринулась вслед за толстяком и Хасаном.

– Этот погонщик ослов заведет их к ифритам и гулям, – посмотрев им вслед, презрительно заметил кудрявый.

Но его уже никто не слушал, все спешили за вожаками, словно стадо овец, ведомое упрямым бараном на бойню. Главное было – не отстать, не потеряться, вместе не так страшно, и если хорошенько молиться, непременно поможет Аллах, ведь молитва благоверного хаджи скорее достигнет его священных ушей.

– Эй, кучерявый, – схватив за руку ломанувшегося было с толпой Саида, громко позвал Иван.

Парень обернулся – круглое нахальное лицо, черная бородка, взгляд чуть насмешливый, умный:

– И что ты от меня хочешь?

– Пойдем с нами – у нас как раз небольшая группа, – Раничев кивнул на своего юного спутника.

– Саида я знаю, – подойдя ближе, усмехнулся кудрявый. – А вот тебя, так вижу впервые.

– Это Ибан, торговец из Басры, – пояснил Саид.

– Из Басры? – насмешливо переспросил парень. – А почему говорит, как тюрк?

– Видишь ли, я совсем недолго жил там, – Иван замялся.

– Да он храбрец! – сверкая глазами, пришел к нему на выручку юноша. – Словно громом, поразил двух гулямов!

– Храбрец, говоришь… – кудрявый посмотрел на бегущую толпу, словно охваченную безумием. Губы его презрительно скривились. – Что ж, – обернулся он. – Пожалуй, пойду с вами… Все равно больше не с кем.

Иван мысленно улыбнулся: такой человек в пути явно будет полезнее, нежели хрупкий мальчишка Саид.

Скользнув в прилегающую к площади улочку, все трое быстро пошли в сторону харабата – городских трущоб, в которых, по уверению чеканщика Исфагана – так звали кудрявого – сам Иблис с дюжиной ифритов запросто могли переломать ноги.

Едва они убрались с площади, как ворвавшиеся туда гулямы с гиканьем бросились преследовать убегающую толпу. Окружив, погнали обезумевших от ужаса людей к реке – в ловушку. Вокруг все горело, и клубы густого черного дыма столбами поднимались в небо, застилая горячее солнце.

Трущобы тоже пылали, подожженные сразу с нескольких концов – видимо, Тимур отдал приказ сжечь, стереть с лица земли непокорный город.

Спасаясь от огня и дыма, беглецы побежали к реке и с разбегу бросились в воду. Иван с Исфаганом едва успели сбросить бесполезные теперь доспехи.