Он стал взрослее и перестал рассказывать о музыке небес. Но часто-часто перед сном раскрывал окно и вглядывался в тёмное небо. Губы его при этом повторяли ноты невидимой песни, а глаза светились так, будто он слышал нечто воистину прекрасное.

В школе учился без желания, а вот когда наставало воскресение и мать собиралась в Храм, с готовностью сопровождал её. Шёл рядом, независимо, не держась за руку, на службах стоял тихонько, почти не играя с детьми, а лицо обращал к небу, словно прислушивался к незримым звукам. И иногда подпевал – но не клиросу, а тому, что слышал сам.

Ребёнка заметили, когда он однажды спел «Достойно есть» красивейшим голосом, с необычайной силой, на неизвестный никому мотив. Мать хотела отдать его в музыкальную школу, купить инструмент, но Володя попросил:

– Я хочу петь в церковном хоре.

И стал на клирос, чем немало удивил и родителей, и священнослужителей.

Годы шли, юноша пел и помогал в алтаре. Выбор был ясен: в духовную семинарию, но в то лето, когда он закончил школу и готовился поступать, возникло серьёзное искушение. Откуда ни возьмись, появились знакомые парни и предложили работу в ансамбле, что выступал на свадьбах и вечерах. Родители обрадовались: вот это работа! Да и сам Владимир поначалу соблазнился, да только вдруг перестал он слышать музыку неба, ушла, ускользнула от него мелодия сфер. Весь вечер стоит, голову поднял – и ничего не слышит, кроме боли в пустом сердце.

Понял юноша, что ошибся, и отказался, хоть и непросто оказалось всему миру наперекор идти. Но – устоял, проявил волю и силу, а там и музыка ангельских крыльев вернулась к нему.

В семинарию поступил без труда, учился охотно, но иногда уставал от занятий и лекций и подолгу сидел у окна, прислушиваясь к тому, что по-прежнему слышал только он сам.

Однажды на исповеди попытался сказать, но получил суровый ответ:

– Это – прелесть.

И юноша замолчал.

Закончив семинарию, женился, какое-то время служил в своей церкви, а затем получил приход со старым разбитым храмом. Поднимал из руин с несколькими прихожанами, отказывал себе во всём, понимая, что это служение – главное, и потихоньку собирал вокруг себя людей.

– Отец Владимир, – уважительно называли его.

Только он не гордился: знал, что отцом станет лишь после того, как наберётся опыта.

Не успел отстроить храм – из митрополии приказ: переехать в другой приход. А там храма нет, и не было, люди за сто вёрст на службы едут.

Роптать не стал. Постоял у окна, послушал музыку неба – и начал чемоданы собирать.

Много искушений послала судьба. Однажды нагрянули трое, денег требовать стали да иконы со стен сдирать. Отец Владимир Бога поблагодарил в душе, что детей дома не оказалось, жену в сторонку отставил и сам помог снять все ценные иконы. Деньги отдал, сколько было. Те удивились, ударили в живот на прощанье, телефон обрезали – и ушли. Жена: «Володя, Володя, в милицию надо бы позвонить!» Да только отец Владимир знает: коли не простит врагов, не слыхать ему музыки ангельской. Сам простил и жену убедил. Но вот душа болела: как бы они чего хуже не натворили. Два дня прошло – слышит, поймали бандитов, когда те иконы хотели продать. Так и вернулись духовные сокровища в семью.

А там и прибаливать стал, чувствует: скоро конец. Не печалился, принял спокойно. Однажды после Литургии прибирался в алтаре и видит – стоит по правую сторону престола Ангел. Взор сияющий, на одежду смотреть больно. Упал отец Владимир, голову руками прикрыл, а Ангел молвит: