Наша семья приняла его приемную дочь, как если бы она была нашей кровью. Черт, она звала меня «дядя» с тех пор, как я встретил ее в нежном трехлетнем возрасте. По моим подсчетам ей сейчас должен быть двадцать один год, или около того.

Почти готова к вступлению в брак.

Хотя, в конечном счете, мой брат держит окончательную власть над тем, кому достанется такое драгоценное существо.

Толпа все еще продолжает скандировать, в то время, как двери из оникса во дворец открываются сами по себе. За ними лежит обширный вход в крепость. Красные стены, черные полы. Свечи вспыхивают вдоль стен, все готово для радушного приема.

Но две женщины, стоящие прямо под люстрой впереди нас, привлекают мое внимание.

— Обсидиан!

Алессандра, наша королева, устремляется ко мне в своем царственном платье, ее корона сверкает на голове. Черные волосы того же оттенка, что и у ее дочери, сияют здоровьем. Ее бледные щеки покраснели от счастья, а темно-синие глаза увлажнились слезами.

Моя сестра по браку и духу. Женщина, которая подарила нам с братом только свою безграничную любовь.

Та, что настигает меня и охватывает в жизнерадостных объятиях…

И та, на которую я почти не обращаю внимания.

Не могу.

Позади нее приближается ее более темная версия с такими же черными волосами. Но вместо голубых глаз, она обладает темными — мрачная, преследующая копия моих собственных глаз.

Женщина подходит в темно-красной версии платья Алессандры, которое облегает каждый изгиб ее тела.

Мир по обе стороны от нас отступает, торопливо исчезая.

Фон за ней превращается в неясное очертание.

Эта женщина — потрясающее существо с глазами, которые напоминают мне о самых чудовищных деяниях, которые я когда-либо видел на поле битвы, ее походка — настоящая демонстрация грации и чувственности.

Я смутно замечаю, что руки выпустили Алессандру из моих объятий, что она улыбается женщине, взгляд которой пригвоздил меня к месту. Она оказывается на расстоянии вытянутой руки, и я внезапно теряю чувство равнодушия от отчаянного желания вздохнуть.

Твою мать. Я перестал дышать при виде ее.

Моя грудь расширяется, когда воздух снова наполняет ее, только это не просто воздух. Это больше.

Это разрушение.