Кабрильо медленно провел лодку под пирсом и осторожно поднял на поверхность. Корпус выставился всего на восемь дюймов, а комингс люка был всего на пять дюймов выше. Благодаря корпусу, выкрашенному темно-синей краской, лодка была почти невидима. Вдобавок наблюдателю на рабочем катере пришлось бы встать на колени и заглянуть под пирс, так что вероятность обнаружения практически равнялась нулю.

Надевая парки, они чувствовали себя акробатами, однако несколько мгновений спустя Линк распахнул люк и выбрался на палубу. Зазора наверху почти не было, и привязывать лодку – иначе она могла бы сдвинуться при смене прилива на отлив – ему пришлось согнувшись. Кабрильо шагнул с мини-субмарины прямо на правый борт одного из рабочих катеров. Линк присоединился к нему; как ни в чем не бывало, они залезли на пирс и пошли к аргентинской базе.

У Хуана это была первая возможность хорошенько рассмотреть территорию, и он поразился ее размерам и масштабу происходящего. По снимкам, сделанным Линдой, он знал, что вокруг залива места втрое больше. И если дать аргентинцам волю, вскоре у них здесь будет настоящий город.

Прежде всего необходимо было определить, где арги держат специалистов из разных стран, которых они похитили и используют как человеческий щит. Было восемь часов вечера, и, как они подозревали, вокруг никого. Иногда между зданиями мелькали какие-то фигуры, но в основном люди благоразумно держались внутри. Заглядывая в редкие освещенные окна, они видели людей, сидящих на диванах перед экранами DVD или играющих в карты в комнатах отдыха, читающих у себя книги или пишущих домой. Первая зона, которую они обследовали, оказалась жилой зоной нефтяников – не самый подходящий выбор.

Они осмотрели несколько складов, думая, что ученых могли запереть где-нибудь внутри, но обнаружили только оборудование для нефтедобычи и сотни бочек смазки для бурения.

Когда они выходили из очередного здания, у двери ждала темная фигура.

– Что вы там делали? – спросил человек; голос его приглушал шарф, но тон определенно был обвинительный.

– Знакомлюсь с местностью, – ответил Хуан по-испански. Незнакомец был в штатском, поэтому Кабрильо перешел в наступление: – Если придется защищать вас, парни, я должен знать здесь каждый квадратный дюйм. Так что если не возражаешь, мы продолжим.

– Да? – Тот все еще был настроен подозрительно. – А почему ночью?

Хуан знаками показал Линку «нет, ну ты слышишь?» и ответил:

– Потому что вряд ли американцы нападут днем – кишка тонка. А то, что днем кажется подходящим укрытием, в темноте может оказаться совсем не таким.

С этими словами Хуан плечом оттолкнул парня, и они с Линком не оборачиваясь пошли дальше. Когда они свернули за угол постройки и их не стало видно, Хуан оглянулся и увидел, что их любопытный собеседник исчез.

Линк усмехнулся.

– Испанский у меня корявый, но то, что я слышал, чистейший вздор.

– Я совсем недавно говорил Максу, что чем нелепей ложь, тем скорее в нее поверят.

Территория оборудовалась с таким расчетом, чтобы ее не обнаружили со спутника, поэтому аккуратного, четкого планирования застройки на прямоугольники не было. Только оказавшись на южной окраине базы, возле того места, где раньше Линк заметил замаскированную батарею ЗУР, они увидели одинокое здание на сваях в форме ромбовидного ледяного дома. Из окон на фасаде струился свет, остальные окна были темные.

Они поднялись по ступеням. Хуан открыл наружную дверь, и они с Линком вошли в прихожую, со множеством крючков на стенах – для парок, и стоек – для обуви. Не раздеваясь, они небрежно открыли дверь, ведущую внутрь. Там стояли два солдата с пистолетами. Услышав, как открылась и закрывалась наружная дверь, они встревожились. При виде двоих в аргентинской форме солдаты успокоились. В помещении было уютно, как в заброшенном трейлере, и пахло соответствующе.

– Что вы здесь делаете, парни? Смена только в двадцать два ноль-ноль.

– Извините, – сказал Хуан, – мы здесь не за тем, чтоб сменить вас. Нас послали отыскать майора. Он сюда не заходил?

– Часа два назад Эспиноса проверял наших пленных. – Охранник показал на закрытую дверь у себя за спиной. – С тех пор мы его не видели.