Наверху что-то почтительно пророкотало. Что-то придушённо прогавкало в ответ, и восхождение продолжилось. Воинов, получивших разнос от толстяка, прошли играючи. Выскочили на неширокую площадку, с которой лестница убегала ещё выше. Предатель нырнул в распахнутую настежь дверь и завозился с ключом в самом начале коридора. А за его спиной опирался на алебарду воин. Тот с кривой усмешкой любовался муками штатского – ключ никак не желал проворачиваться. В башке толстяка вновь очнулось желание наплевать на это тухлое дело. Он, было, вытянул ключ из скважины, но мысленная оплеуха манипулятора утроила его старания. Бедолага кулаком забил ключ обратно, крутанул его, и замок щёлкнул. Потом ещё раз и ещё – толстяк что-то буркнул стражнику через плечо, и тот добросовестно отвернулся.

Лэти заморозила воина и велела прилечь на пол: чтоб не грохнулся во сне. Сама присела у стены на корточки – контролировать окрестности. А толстяк уже стоял на карачках и шарил рукой у косяка над самым порогом. Фуф криво усмехнулся и качнул головой, мол, я так и знал. С трудом взгромоздившись на ноги, толстяк запрыгнул внутрь тёмной комнаты, едва не треснув тяжелой дверью по зазевавшемуся манипулятору. Дон переступил порог и в кромешной тьме потащился за уже почти состоявшимся предателем. А тот в этой темноте чувствовал себя, как рыба в стакане. После шорохов, стуков и невнятного бормотания невдалеке образовался кружок разгорающегося света.

Дон уложил толстяка баиньки и попытался оглядеться. Из сумрака начинали проступать размытые контуры вычурной мебели, забившей помещение. Их проводник умудрился вписаться в узкий проход меж торчащих углов и не промахнуться мимо светильника на столе.

– Оно в этой комнате? – уточнил Фуф.

– Да, – ответил Дон, не сдержав разочарования.

Потому, как толстяк не знал, где именно располагается тайник, к которому Бает относился особо трепетно. Манипулятор очень внимательно посмотрел на арма – лицо Фуфа стало подозрительно постным.

– Есть идеи? – поинтересовался Дон, закусывая настырную улыбочку.

– Есть, – буркнул Фуф, ткнул пальцем в потолок и заявил в самой категоричной форме: – Я к этой суке ни ногой. Там всего-то пара дверей. Её правая – не промахнёшься.

– Ладно, – снисходительно бросил манипулятор. – Сам прогуляюсь? Охраняй Лэти. А то моя маленькая уснёт. Ты наставлял Баету рога?

– И очень быстро поплатился за это, – нехотя процедил Фуф. – У нас не принято грубо выражаться о женщинах из семей армов. Но, госпожа Бает редкая дрянь.

Дон не стал комментировать то, что со всей очевидностью читалось в эмоциях арма. Он поднялся на следующий этаж и подошёл к нужной двери.

– Тихо ты, дурной! – шепотком взвизгнул женский голос, как только она приоткрылась.

Глухо загоготал мужской басок, и тотчас жалобно охнула кровать. Масляное хихиканье дамы, перемежавшееся пыхтением и сопением, внезапно резко оборвалось. Зато запыхтела кровать.

– И редкостная шлюха, – чуть слышно закончил Дон невысказанную мысль арма.

Он ухмыльнулся и отказал «барбосу» в немедленном отключении клиентов. А зачем? В отличие от партнёра, дама очень торопилась насладиться подвернувшимся моментом. И так увлеклась, что кончила через считанные секунды. Раздраконенный её напором мужик тоже не удержал физиологию под контролем. Он прогудел паровозом, сыто крякнул и мгновенно уснул под напором манипулятора. По полу прошлёпали босые ноги. Дверь распахнулась, и на пороге комнаты нарисовалась обнажённая женщина за тридцать с отрешённым лицом и стеклянными глазами. Тонкая широкая рубаха в воланах волочилась за ней по полу – зомби зацепила её ногой. Дон наступил на тряпку, и дальше мадам Бает пошлёпала без шлейфа.

– И что Пайдар в ней нашёл? – недоумевал он, следуя за подопечной. – Жопа висит. Ляжки толстые. Вот грудь отменная. И волосы шикарные. Нет, на мордаху ничего. Но вульгарна. И почему мне кажется, что в этом деле была месть?

Когда голая хозяйка крепости вплыла в распахнутую дверь тёмной комнаты, Дон вспомнил, что на работе нужно думать о работе.

– Пошляк! – прошипела Лэти и выскочила в коридор.

– Ты дебил, – укоризненно выдохнул Фуф и понёсся успокаивать ребёнка.

– Переживёт, – отмахнулся Дон, следуя за дамой, семенящей вглубь комнаты. – Лэти у нас отходчивая.