Книги
Мистика и философия спецслужб: спецоперации в непознанном
В ответ на мои слова Барсуков достал записку с поэтапным планом действий оппозиции и помахал ею перед собой.
— А как объяснить это?» — спросил он.
В это время зазвонил телефон прямой связи с Президентом, Коржаков взял трубку, поскольку сидел рядом с аппаратом, и, услышав голос Ельцина, извинившись, поспешил к нему на доклад. Я же на вопрос Барсукова спокойно ответил, что эту записку передал через заместителя Начальника оперативного отдела его начальнику, находившемуся в это время в отгулах и ремонтирующего свою квартиру. Изложенные в записке данные были всего лишь результатом анализа обстановки в стране ситуационной группой, использовавшей новые биотехнологии по съему информации с интересующих службу безопасности лиц дистанционным путем, по фотографии. Сказав это, я попросил пригласить на совещание заместителя начальника оперативного отдела. Вскоре он приехал и подтвердил слово в слово все сказанное мною. К сожалению, этот благородный поступок через несколько дней стоил ему перевода на работу в пенсионный отдел, так как он не поддержал руководство Управления в предъявленных мне обвинениях. Видя, что «спектакль» не удался, Барсуков отпустил остальных участников совещания, а меня пригласил в комнату отдыха, и, ссылаясь на сплетни, предложил скрепить мир рюмкой водки. Однако я категорически отказался, заметив, что в рабочее время спиртное не употребляю. После чего попросил разрешения выйти. Барсуков не возражал. Я быстро зашел в свой кабинет, который находился рядом, открыл сейф и достал из него давно подготовленный мною рапорт об увольнении по собственному желанию с открытой датой. Быстро поставив число и расписавшись, я вернулся в кабинет к Барсукову. Увидев на своем столе мой рапорт, он сначала, не понял в чем дело, но, затем прочитал его внимательно, и видно осознав смысл написанного, побагровел:
— Президента хочешь бросить! Не получиться, иди, работай! — крикнул он.
На это я вновь спокойно ответил, что честно служу своему Отечеству, отказавшись от прописки и московской квартиры, генеральской дачи, покупки машины по заниженной цене, и выдержав паузу, бодро вышел из кабинета.
Когда происходили эти события, до расстрела Дома Правительства оставалось всего полтора месяца. Сценарий же происходящих впоследствии событий полностью соответствовал той информации, которая была смоделирована мной с помощью новых биотехнологий и отражена в докладной записке, приравненной, почему-то к подготовке государственного переворота.
Глава 3
Начало пути
В недрах спецслужб хорошо известна древняя истина — «Убеждения порождают поведение людей. Измени убеждение и изменится поведение человека». А от поведения и поступков человека зависит весь его жизненный путь. Поступи в критической ситуации человек так или иначе и вся его судьба, потечет совсем по иному руслу. В моей судьбе было несколько переломных моментов, но каждый раз я старался поступать так, как должен был бы поступить настоящий чекист — защитник советской, а затем и российской государственности.
С другой стороны все мы родом из детства, эта истина веками создает окружающую действительность. Отдавая все лучшее детям, советские лидеры были очень дальновидны. Прошло уже двадцать лет, давно канул в лету Советский Союз, а бывшие пионеры и комсомольцы, пусть на демократическо — капиталистической основе, но все равно строят прежний социализм, воспитанные на чистых и справедливых советских фильмах, книгах, прессе.
Родился я в селе Курово, Луховицкого района, Московской области в 40-ка км от г. Рязани и в 165 км от Москвы. До революции эта территория относилась к Рязанской губернии. А село располагалось в низине в четырех километрах от Оки, на берегу реки Меча. Непосредственно момент родов произошел в 4 часа утра в Строиловском лесу, рядом со столбовой дорогой, так как доехать до роддома моя мама, просто не успела. Возницей и акушером оказался дед Поликарп, который конечно, абсолютно ничего не смыслил в родах. В итоге мальчик болтался на пупке целых два часа, пока в соседней деревне не нашли бабку-повитуху, чтобы завязать пупок.
Рос, я в обычной деревенской среде, вместо соски сосал, завернутый в марлю жеванный черный хлеб и подобно былинному Илье Муромцу набирался сил на чистом вольном воздухе среднерусских полей. В 1951 году пошел в первый класс. В послевоенные годы детей было мало, поэтому с 1-го по 4-ый класс мы сидели все вместе в одной комнате, причем на все классы приходился всего один учитель. Однако, не смотря на тесноту, дисциплина в классе была строгой, отвлекаться было не то, что бы нельзя, а порой даже опасно — всегда можно было получить вдоль спины большой геометрической линейкой, которой вбивались азы знаний в маленькие головы мальчишек послевоенных лет. Учился я хорошо, но от природы был непоседой, за что регулярно получал заслуженные подзатыльники, как от учителя, так и от собственных родителей. В детстве была у меня одна страсть, я безумно полюбил гармонь, мог часами стоять возле гармониста и смотреть на работу его пальцев. Родители, видя такое увлечение сына, долго думали покупать мне гармонь или нет, ведь все гармонисты в деревне были пьющими. Однако настойчивость матери сыграла свою роль, и в итоге отец все же купил мне в Рязани Хромку — гармонь тульскую с хроматическим строем. Инструмент я освоил быстро, и, начиная с 3го класса, играл в деревне на всех пирушках: на проводах в армию, на свадьбах, на престольный праздник Успенья Пресвятой Богородицы, на первое и девятое мая, на 7е ноября и Новый Год. Правда отец сразу честно предупредил меня, что если только учует запах спиртного, тут же гармонь разрубит на куски. Но все обошлось и уже в 7-ом классе, после его окончания мне купили настоящий баян — в, то время большую редкость в деревне. Подарок был настолько дорог моему сердцу, что я храню его до сих пор с 1957 года.
После школы я поступил в Московский авиационный институт, который выпускал не только профильных авиационных специалистов, но и управленцев всех мастей, артистов и конечно чекистов. Вступительные экзамены прошли тяжело, сказывался недостаточный деревенский багаж знаний, но все равно я был зачислен в институт на факультет систем управления летательных аппаратов, правда, без предоставления общежития, для чего было необходимо набрать на балл выше. С этого момента я стал прилежно грызть гранит науки, который доставался мне очень нелегко. Так сложилось, что впервые же летние каникулы, я студент первого курса МАИ отправился со строй отрядом под Новороссийск — строить железную дорогу от станции Крымская балка до Новороссийского морского порта, для приема нефтяных составов. На следующий год поехал я вновь на стройку, со стройотрядом, но уже в Казахстан, на целину, строить различные объекты, начиная со свинарников, овчарников, и заканчивая жилыми домами.
За три месяца мы возмужали, определились неформальные лидеры, которые затем становились командирами стройотрядов, комиссарами и даже бригадирами. Одним из них оказался и я, а вернувшись в Москву, во время учебы случайно обратил внимание на двух украинок, сестренок близнецов — Аллу и Нину. Оказалось, эта была моя первая и последняя любовь всей жизни. Девчонки оказались шустрые, с украинским говорком, который выдавала буква «г». Стараясь быть им чем-то полезным, я точил ножи Нине, делал разделочные доски, помогал носить воду. Разумеется, за ударный труд повариха Нина и бригадир Боря были награждены первой правительственной наградой в 1966 году — медалью «За освоение целинных земель»
Спустя год в 1967 я дорос до комиссара отряда, отвечающего за моральный облик бойцов, и женился на Нине, ставшей впоследствии доктором технических наук, профессором МАИ. Играли сразу две свадьбы — обе сестренки вступили в законный брак одновременно. На комсомольской свадьбе гуляли все целинники, а в октябре 1968 года у меня родился сын Алексей, будущий суворовец.
Началась настоящая семейная жизнь. После учебы молодая семья получила распределение в город Жуковский — подмосковный авиационный центр с наличием на его территории Летно-исследовательского института имени Громова и Центрального аэрогидродинамического института имени Жуковского. Молодые специалисты пришли инженерами в КБ Радио строения, но поработать инженером, мне было не суждено, так как скоро по партийной путевке меня направили на работу в органы КГБ в возрасте 29 лет. С этого момента и началась та увлекательная жизненная дорога, которая и привела меня к изучению уникальных биотехнологий…
Глава 4
На службе в КГБ
В те годы, существовала особая процедура отбора кадров в органы государственной безопасности. Наиболее талантливых, положительно себя зарекомендовавших студентов определенных вузов страны, после получения диплома приглашали на работу в комитет государственной безопасности, сначала на собеседование. Затем только та часть студентов, которая выдержала беседу, шла работать в органы КГБ. Так случилось и со мной — 1 сентября 1973 года в числе других отобранных органами КГБ потенциальных чекистов, я сдал экзамены для поступления на годичные высшие курсы КГБ СССР в Минске. На них всего за год, будущим чекистам предстояло изучить немало сложных предметов, среди которых были: оперативная психология, топография, международное право, государство и право, криминалистика, этика, уголовное право, процессуальное право и множество других специальных дисциплин от теории до практики, а также спортивная подготовка и борьба «Самбо».
Учились на курсах, не за страх, а за совесть, осваивая чекистскую науку, понимая, что государство «на трояк» защищать нельзя. Доходило до того, что полученные «тройки» разбирали на партсобрании. При этом всеми двигал исключительно личный интерес, так как слушатели курсов пришли работать в органы добровольно, каждый по велению сердца, защищать от невидимых врагов свое Отечество.