Одна из дверей была приотворена на шесть дюймов. Марти схватился за косяк и попытался открыть ее пошире. Петли заржавели, дуб деформировался, но дверь поддалась еще на двенадцать-четырнадцать дюймов вперед.

Пейдж вошла внутрь первой. За ней шли Шарлотта и Эмили.

Марти не услышал выстрела, который ранил его.

Когда он уже хотел последовать за девочками, его пронзил острый кусок льда, войдя в верхнюю левую часть спины и выйдя через мускулы и сухожилия ниже ключицы с той же стороны. Ощущение холода было настолько велико, что мокрый снег, который падал вокруг, показался ему тропическим теплым ливнем. Он задрожал всем телом.

Очнувшись, он понял, что лежит на крыльце около дверей, и попытался вспомнить, как он здесь оказался. Он был почти убежден, что просто решил прилечь, чтобы немного поспать, но боль в костях говорила о том, что он здорово ушибся, падая на такое жесткое ложе.

Он посмотрел вверх на падавший снег и на почти занесенные снегом слова на граните.

Да вознесет Он нас на небеса.

Дерьмо.

Он только тогда сообразил, что ранен, когда из церкви выбежала Пейдж и упала на одно колено возле него, крича:

– Марти! О Господи! Боже мой! Тебя ранили! Этот сукин сын тебя ранил!

И он подумал: – "Ну да! Конечно, именно так, меня ранили, а не закололи куском льда".

Пейдж встала и подняла "моссберг". Он услышал два выстрела. Они были очень громкие, не то, что неслышно подкравшаяся пуля, которая сбила его с ног.

Он повернул голову, чтобы понять, насколько близко находился от них их неутомимый враг. Он боялся, что увидит своего двойника целившимся в него в нескольких ярдах от себя и безбоязненно поставившим грудь под пули.

Оказалось, что Другой был довольно на большом расстоянии от церкви, вне досягаемости двух выстрелов, которые сделала Пейдж. Он казался черным пятном на белом фоне, черты его слишком знакомого лица были размыты из-за снегопада и наступивших сумерек. Его короткие перебежки с места на место делали его похожим на волка, решившего напасть на стадо овец, внимательного и терпеливого, не торопившегося сделать бросок до тех пор, пока не наступит наиболее подходящий момент.

Кусок льда, который Марти чувствовал в себе, вдруг превратился в огненный клинок. С ощущением чего-то очень горячего внутри пришла такая сильная боль, что он вскрикнул. Наконец абстрактное понятие о пулевом ранении обрело признаки реальности.

Пейдж снова взялась за "моссберг".

Когда в голове у него немного прояснилось, Марти сказал:

– Не трать зря патроны. Пусть идет. Помоги мне встать.

С ее помощью он смог встать на ноги.

– Тебя сильно ранило? – с тревогой спросила она.