— Милочка, я принесла тебе молоко и печенье, — сказала она, увидев сидящую на стуле посреди комнаты племянницу.
— Неужели это моя тетушка? Молоко и печенье? Не ожидала…
Глянув на Кристину, Рэммора нахмурилась. Что-то с племянницей было не так. Она втянула носом воздух и сразу все поняла.
— Ты что… — прошептала тетушка, —
Кристина кивнула, и она продолжила:
— Твоя мама ведь запретила тебе…
— Верно. Она запретила мне умничать. Виктору она запретила уезжать из дома семь лет назад. Томасу запретила совать нос во взрослые дела, а тебе…
— А я что? — сконфуженно прервала Рэммора племянницу. — А мне — ничего!
— Так уж и «ничего», тетушка? — коварно улыбнулась Кристина и достала из-за спины коричневую бутылку с этикеткой, на которой была изображена крыса и стояла надпись на немецком.
Рэммора сглотнула.
— Откуда у тебя это? Это же…
— Да, бабушкин шнапс, который мама от тебя прячет.
— Она говорит, что от него я становлюсь сама не своя…
Кристина вскочила на ноги и, отобрав у Рэмморы поднос, всучила ей в руки пыльную бутылку.
— Предлагаю немного посидеть и поболтать перед ужином, тетушка. Что скажешь?
— Я… я… — залепетала совершенно сбитая с толку Рэммора, не сводя глаз со шнапса.
— Так я и думала, — хмыкнула Кристина и повернула ключ своей комнаты, заперев их с тетушкой внутри. Хотя правильнее будет сказать, что сейчас Кристина Кэндл заперла ничего не подозревающую тетушку… с собой.
— …И что мы будем делать? — угрюмо спросил Чарли Уиллинг, вгрызаясь в имбирное печенье.
— Не знаю, — ответил его лучший друг, запивая печенье горячим молоком. — Пока что ничего…
Горячее молоко и печенье принесла тетушка Рэммора, что было весьма странно. Тетушка не славилась заботливыми и добрыми поступками, и Томми тут же заподозрил, что все это не к добру. Сперва он предположил, что молоко прокисло, а в печенье присутствуют крысиные экскременты, но ни первое, ни второе не подтвердилось — и молоко, и печенье были на удивление вкусными. А потом Томми заметил, что тетушка Рэммора слишком навязчиво пыталась