– Он работал на Карвера. Не слишком удачно.

– А что случилось?

– Лучше, если ты услышишь это от него.

– Он не станет мне рассказывать.

– Станет, если ты сообщишь, что собираешься на Гаити…

– Ну что ж, съезжу к нему, если найду время.

– Пожалуйста, найди время!

Наступила полночь, час пик в нижнем баре. Все стали пьянее, развязнее, походка во время посещений туалета была нетвердая, голоса громче, посетители старались перекричать музыку, которая переплеталась с их беседами. Через стекло оттуда доносился приглушенный гул.

Макс проверил, как дела у тех двоих с девушками. Оказалось, блондинка и один мужчина сидят за столом ближе к задней части бара. Свободные позы. Мужчина снял галстук и закатал рукава. Девушка в открытом черном платье. Красивые загорелые руки. Наверное, занимается фитнесом. Мужчина «работал» – подался вперед, касался ее руки. Что-то говорил, а она громко смеялась. Скорее всего это было не так уж смешно, но смех предписывался правилами игры. Ее подруга ушла, второй мужчина-соперник тоже, видимо, порознь. Проигравшие редко уходят вместе.

Макс и Джо долго общались. Обсудили, кто ушел в отставку, кто умер. Таких трое – рак, пули, утонул пьяный. Кто женился, развелся, какая сейчас служба, как изменилась обстановка после истории с Родни Кингом.[14] Они смеялись, качали головами, вспоминали. Джо рассказал о пятнадцати концертах Брюса Спрингстина, на которых побывал, пока Макс сидел в тюрьме. Детали, к счастью, сократил до минимума. Они пили колу, оценивающе посматривали на пары, сетовали, что стареют. В общем, славно провели время. Макс даже забыл о Букмане.

К двум ночи нижний бар почти опустел, остались лишь несколько пьянчуг. Пара, за которой следил Макс, ушла.

Они тоже направились к двери.

На улице было прохладно и ветрено. Макс глубоко вдохнул воздух Майами – море с примесью болотных испарений и автомобильных выхлопных газов.

– Как тебе здесь после долгого отсутствия? – спросил Джо.

– Ходить уже вроде приспособился, скоро попробую начать бегать, – ответил Макс. – Почему ты ни разу не навестил меня?

– А ты этого ожидал?

– Нет.

– Вот именно. Копы не должны сидеть в тюрьме, старина, – произнес Джо. – Это противоестественно. Кроме того, я чувствовал за собой какую-то вину за случившееся. Будто мог что-либо предотвратить и не сделал.

– Человеческую натуру изменить нельзя, Джо.

– Нельзя, это верно. Однако можно предостеречь от бессмысленных поступков.