Он делает такое движение бедрами, чтобы я могла увидеть выпуклость на месте его паха. Я пытаюсь отвернуться, но он хватает меня за подбородок, и заставляет смотреть на него.
— Ты не смеешь отворачиваться!
Он наклоняется и прижимается своими губами к моим. Я не сопротивляюсь. У меня нет сил, и я знаю, что это бесполезно. Я под его контролем, и все, что мне остается делать — слушаться его. Если я позволю ему думать, что он здесь главный, мне будет легче, и, возможно, я найду способ, как отсюда выбраться. Чтобы предать его доверие, его сначала нужно получить. Но чтобы сделать это, мне нужно дать ему то, что он хочет. А он хочет меня.
Я позволяю ему поцеловать себя. Поначалу мне становится страшно, и я чувствую отвращение, но через пару секунд замечаю, как что-то меняется. Такое мягкое и нежное прикосновение… Его губы соблазняют меня шире раскрыть рот. Он благосклонен ко мне, когда я делаю что-то добровольно. Это облегчение. Потом я что-то узнаю.
Этот поцелуй. Он такой знакомый, и я не понимаю, откуда.
Как я могу узнать что-то, чего никогда прежде не пробовала? Он говорил правду, когда сказал, что знал меня прежде? Неужели я, правда, забыла все это?
Но этот поцелуй такой… успокаивающий и… неправильный. Почему я вообще так себя чувствую? Как я могу чувствовать себя легче от единственного поцелуя? В этом нет смысла, и это выводит меня из себя.
Он отклоняется и облизывает губы. Его глаза кричат «я хочу трахнуть тебя!», но он улыбается и проводит пальцем по моим губам.
— Злишься, птенчик?
— Едва ли, — произношу я так равнодушно, как только могу. Злость — это то, что появляется на его лице. А я не дам ему такого удовольствия.
— Ты говоришь так, но не имеешь это в виду. Ты ненавидишь тот факт, что твое тело это любит.
— Неправда.
— Не ври себе, — он проводит рукой по моему обнаженному позвоночнику, повторяя изгибы моего тела, пока не достигает задницы. Минуя ее, он скользит по бедрам. Его рука останавливается между моих ног, чувствуя мое тепло.
Дьявол смотрит на меня его лицом.
— Я могу сказать, когда женщине нравится боль.
Я стискиваю зубы, потому что язык так и чешется послать его на хрен, но знаю, что это всего лишь придаст ему энтузиазма. Если я перестану с ним бороться, то могу создать для него иллюзию победы.
Он снова начинает шлепать меня ладонью. Я шиплю от боли. Он останавливается после тридцатого удара. Ощущение, будто мое тело находится в шоке. Оно онемело от боли. Онемело от исступления. Матрас прогибается под его весом, когда он становится на кровать. Удары ремня снова сыпятся по моему заду, но в этот раз они мягкие и щадящие. Икс ласкает меня этим хлестанием. Он проводит ремнем по моей спине, и смыкает его вокруг моей шеи.
Я задыхаюсь, когда он тянет меня назад, практически опускаясь на мою спину.
— Ты усвоила урок, птенчик?
— Да… — издаю я.